Онлайн книга «История Льва»
|
Проснулся он скорее раздраженный, чем напуганный. Нет, правда, что за дурацкий сюжетный поворот? Впервые за неделю приснилось что-то нормальное, а обернулось тем, что он трахнул труп, отлично просто, вот уж спасибо. В школе, делая над собой усилие, чтобы не заснуть на географии, он поинтересовался у Власовского: - Если мне снится секс с Шевой, а Шева умер, это значит, что я некрофил? Яков устало вздохнул: - Ты что, идиот? Лёва цокнул: - Я просто пошутил. - Странная шутка. - Пытаюсь разрядить атмосферу. Скучновато тут у вас. - У нас тут контрольная. - А. Понятно. Под конец урока Яков, закончив с рисованием контурной карты (для Лёвы), вдруг сказал: - Хорошо, что ты начал об этом шутить. Пусть и по-дурацки. Лёва пожал плечами: нормально он пошутил, разве нет? И всё-таки он не чувствовал себя окончательно оправившимся. Он устал от своих снов. Если бы он мог что-нибудь сказать Шеве сейчас, зная, что тот его услышит, он бы сказал: «Пожалуйста, прекрати мне сниться, я никуда с тобой не пойду». Сказал бы, давясь стыдом за эти слова, но что поделать? Похоже, ему действительнохочется жить дальше, даже если дальше – это жизнь без него. Он не хочет идти с ним в солнечный день по Невскому, не хочет в гроб, не хочет в склеп, не хочет положительный анализ на ВИЧ. Он готов отпустить Юру, но когда Юра-то его отпустит? И дурацкие стишки. Они продолжают складываться в его голове, особенно по ночам. В такие моменты он, просыпаясь, пытается их записать, но это сложно: строчки ускользают из сознания, одна за другой, обрывки фраз перестают складываться в осмысленный текст и всё пропадает. Только однажды он смог поймать их, как птицу за хвост, и быстро-быстро записал на заранее подготовленный лист бумаги, без запятых и точек: Тебя нету Я уставший Меня душит несвобода Почему так много крови Неоправданных потерь Я люблю тебя Но поздно Каждый раз ты умираешь У небес какой-то праздник День Распахнутых Дверей Перечитав, Лёва подумал: «Что за бред, какой ещё крови?», откинулся на подушку и снова провалился в сон. Утром проснулся от ощущения, что кто-то над ним стоит. Открыл глаза, а это Пелагея: замерла над кроватью и, бесшумно открывая рот, читает по слогам с того самого листка, который Лёва легкомысленно бросил рядом с собой. Подскочив, он резко вырвал из её рук стихотворение. - Ты ахренела?! – прикрикнул Лёва. Пелагея замигала большими глазами, глядя снизу-вверх. Он знал этот приём: специально так делает, чтобы вызвать искусственные слёзы. - Вот не надо, - зло сказал Лёва. – Сама виновата, нельзя трогать мои вещи. - Это же просто бумажка, - с наигранной плаксивостью пропищала сестра. - Моя бумажка, - подчеркнул Лёва. Сунув её между тетрадей, как и предыдущее стихотворение, он глянул на часы («Чёрт, уже восемь») и начал запоздало собираться в школу: смахнул в большой отдел рюкзака все учебники, что лежали на столе (наверняка что-нибудь совпадет с расписанием). Пелагея, наблюдая за его действиями, сказала: - Красиво. - Что красиво? – не понял Лёва. - Стихотворение красивое, - пояснила сестра. – Ты что, поэт? Лёва отреагировал, как на оскорбление: - Нет, конечно, че за бред ты спрашиваешь? Подумал: если бы она спросила: «Ты что, гей?», он бы ответил то же самое. - Но стихи пишут поэты. - Не обязательно. - Обязательно. |