Онлайн книга «История Льва»
|
В мыслях не к месту крутилось: сегодня она умрёт. Когда Юля снова заснула, Артур неожиданно сказал: - Я хочу уйти из медицины. Это какой-то кошмар. Лев молчал, не зная, чем ответить на эту откровенность. Артур поднял на него взгляд: - Ты не хочешь? Тебе это легко? - С Юлей – нелегко, – признался Лев, все ещё сжимая её руку: схватился машинально, пока успокаивал. - А с другими людьми? Лев пожал плечами. Легко ли ему? Нет, конечно нет. Другой вопрос: искал ли он лёгкости? - Мне нравится моя работа, – коротко ответил он. - Сколько раз ты такое видел? – он кивнул на Юлю, имея в виду терминальный делирий, который они только что вместе наблюдали. - Не знаю… Очень много. У нас же часто умирают, почти каждый день. «У нас» – это он имел в виду «в реанимации». - Очень много! – с ужасом в голосе повторил Артур.– Тебе двадцать пять, а ты видишь смерть почти каждый день! И сколько людей на твоём личном кладбище? - Мне не нравится, когда так говорят, - холодно ответил Лев. - Но это же правда! «У каждого врача своё кладбище» – Белинский постоянно повторял. Вам не повторял? - Повторял, – мрачно согласился Лев. – Также часто, как и про отключение эмпатии. - И чего? - И того. Я отключил и тебе советую, будешь меньше считать трупы на кладбище. Сам Лев таким действительно никогда не занимался, но видел, как это делали другие: коллеги, с которыми они выпускались из института и вместе начинали этот путь. «У меня сегодня умер первый пациент… А сегодня второй… Третий… Четвертый» На первых пяти – всегда слёзы, а на десятом считать переставали. Путь от первого до десятого у реаниматолога не очень длинный. Артур, опустив взгляд, негромко сообщил: - Я, кажется, больше не могу. Он ушёл, оставив Льва один на один с Юлей: исхудавшей, лысой, с застывшей гримасой боли на лице – как будто она, эта гримаса, стала её настоящим лицом. Ни Слава, ни его мама не приходили сюда с тех пор, как Юля перестала выходить на контакт – и правильно. Хорошо, что они не видели Юлю такой, какой запомнил Лев в последний день её жизни. А Юля, по обыкновению, нарушила все врачебные прогнозы: умерла не в тот же день, а на следующий. Лев со странной нежностью подумал тогда: может, это такой характер – всё делать поперек? И жить, и умирать. Сообщать такую новость Славе было почти невыносимо, но он выслушал её, как гороскоп на неделю из местной газеты – со скучающим выражением лица. Потом кивнул: - Ясно. Значит, надо найти документы, схожу сегодня в опеку. Льва сбили с толку его бюрократические планы: что значит «сегодня»? Ему хотелось встряхнуть его за плечи, крикнуть: «Юля умерла! Ты что, глухой?». Но он не затряс, потому что узнал эту реакцию. Десять лет назад Лёва, услышав о Юриной смерти, пожал плечами и пошёл домой читать «Трёх мушкетеров». Слава готовился к этому дню заранее: во-первых, начал работать преподавателем в детской изостудии. Лев удивился, что ему удалось это провернуть ещё до официального окончания колледжа (официальное случилось бы только в июне – через месяц после Юлиной смерти), но Слава огорошил его новостью о том, что при устройстве на работу образованием вообще не поинтересовались – толькореальными навыками. Работа, совмещенная с учебой и уходом за сестрой, выжимала из Славы последние силы, но он постоянно повторял, что «так нужно»: нужно официальное место работы, на котором выдают справки с уровнем дохода. Лев понимал, что он прав и… одновременно с этим не понимал: было так больно от его усталости. |