Книга Зоомагический факультет. Болотные хроники, страница 38 – Анна Одувалова

– Сегодня у нас с вами в планах древний змей, которого нужно отыскать изучить, – начал Борк, и толпа студентов заинтересованно замерла. – Он поглощает магию,как губка. Механизм этого процесса не изучен. Вот вы и поспособствуете науке.

Луна ухватилась за мой рукав, её пальцы впились в ткань. Верн присвистнул, разглядывая карту в руках Грим – на пергаменте виднелись пятна, похожие на засохший чай. Ксандр стоял чуть сзади, его плечо почти касалось моего.

– Дорога дальняя, – радостно заявил Борк, – а, значит, берем рюкзаки и палатки. Вернуться до темноты не успеем. Заночуем у пещеры.

Через полчаса плечи слегка ныли под рюкзаком, набитым зельями и сушёными ягодами. Тропа впереди виляла, словно река, а болотный ветерок шелестел листьями: «Вперёд!». Мы зашагали – к холмам, где магия переливалась в воздухе, словно радуга после дождя.

Мы шли извилистой тропой, ноги утопали в ковре изо мха, который пружинил, словно живой. Болота дышали: воздух гудел от звона стрекозиных крыльев, шипел пузырями на поверхности трясин, пах мокрой корой и гниющими лилиями. Над головой висели комары размером с ладонь – их прозрачные крылья переливались радужными бликами, как масляные пятна на воде. Защитные амулеты на наших шеях тускло мерцали, поэтому комары лишь кружили рядом, будто танцуя в такт нашему шагу. Их жужжание сливалось с болотным хором: лягушки квакали ритмично, словно барабанщики, провожая нас трелями, а из чащи доносилось шуршание – то ли ящерицы, то ли тени более интересных существ, которые не спешили показаться.

Фенрик, споткнувшись о корягу, замер возле кувшинки. На листе сидела стрекоза с крыльями цвета ржавчины и изумрудным брюшком. Он потянулся, забыв про баланс, и кочка под ногой внезапно поддалась. Грязь хлюпнула, обнимая его по пояс, а Верн, не сдержав смеха, протянул руку:

– Эй, учёный! Ты здесь новый вид тины открываешь? Фенрик, ну правда, когда уже научишься смотреть под ноги?

Верн взял Фенрика под локоть и вытащил его, будто мешок с зерном. Грязь с рыжих кудрей стекала ручьями, оставляя на щеках узоры, как ритуальная раскраска. Когда он успел нырнуть в грязь и физиономией, для всех осталось загадкой.

Едва мы двинулись дальше, как на моё плечо села бабочка. Её крылья, будто вырезанные из синего шёлка, мерцали чёрными узорами. Луна ахнула, схватив блокнот:

– Не дыши! Это же молельница-ночесветка! Они приносят удачу… и очень редкие!

Она рисовала лихорадочно, высунув от усердия кончик языка.Я стояла, боясь пошевелиться, пока бабочка медленно складывала и расправляла крылья, будто демонстрируя магические символы на них.

Профессор Борк, тем временем, прорубал себе путь мачете длиной в руку. Лезвие со свистом рассекало папоротники, но голос профессора звучал ровно, словно он вёл семинар в аудитории:

– Мрачноболотье! Не путать с Ивовыми трясинами. Здесь почва пропитана магией. Каждая лужа помнит шаги древних, каждое дерево… – Он рубанул лиану, – …хранит эхо заклинаний. И да, Фенрик, если будешь ковырять грязь, найдешь артефакты. Или кости. Чаще кости.

Тропа сужалась, вода под ногами темнела, становясь густой, как чернила. Лягушки смолкли, и даже комары отстали, будто граница между мирами была проведена незримой нитью. Только ветер шептал в камышах, перебрасываясь словами с эхом, а где-то вдалеке, за стеной тумана, мерцали огоньки – то ли светлячки, то ли чьи-то глаза.