Книга Особенности современной артефакторики, страница 97 – Ольга Булгакова

В какой момент все пошло наперекосяк, а нормальное восприятие оборотней исчезло? Почему так вышло, что теперь Робин считает cвою принадлежность к оборотням чем-то постыдным? Ведь, если подумать, становится очевидно, что Робин — потомок древнего рода. Судя по ауре, он не уступает в родовитости Йонтахам!

— Нам нужно поговорить, Лина, — прошептал Робин. — Во время обеда сядем в стороне, ладно?

Я согласилась, взяла его за руку. Он мягко сжал мои пальцы, тяжело вздохнул.

— Все будет хорошо, правда, — подбодрила я.

Οн хмыкнул:

— Мне бы твою уверенность.

В большом зале было шумно: повара как раз привезли тележки с салатами, галдела очередь за морковным супом-пюре. Я, как и на прошлой неделе, принесла на подносе две порции супа и хлеб. Магистр Донарт еще не разрешил снять повязку, и я, триста раз заверив, что мне в самом деле не сложно, а даже в радость, ухаживала за парнем. Он смущался и клялся, что наверстает, когда избавится от повязки.

— Тебя директор вызывал? — сев рядом с Робином, я решила начать с главного.

— Да. Расспрашивал, где я был ночью, не выходил ли из общежития, насколько сильно злился на Свена с Тобиасом, какие отношения у меня с другими бойцами, — бросив мрачный взгляд в сторону преподавательского стола, ответил Робин. — Сказал, что магистр Фойербах плохо обо мне отзывалcя. Спросил, не хотелось ли мне отомстить преподавателю за разумную требовательность.

— Это теперь так называется? Окей, буду знать, — я раздраженно отщипнула кусок от серой булочки.

— Потом прямо обвинил меня в том, что я кроликов перерезал. Не каких-нибудь же, а бойцовского факультета. И ссора с бойцами только вчера была. Магистр Клиом в этот раз помог мне защититься, — прозвучало глухо и тускло. Робин тоже подозревал, что это обвинение не последнее. — Магистр Донарт сказал, что с одной рукой я бы не справился с замком загончика и вообще.

— Больше никого не подозревали?

Робин отрицательно покачал головой.

— То есть ты единственный подозреваемый. Почему?

Он, сделал глубокий вдох, будто собирался с духом, посмотрел мне в глаза и твердо сказал:

— Потому что я оборотень.

Судя по лицу, Робин ожидал, что я в лучшем случае отшатнусь, а, скорей всего, с криком убегу в ужасе.

— Я знаю.

Он нахмурился, долго молчал, не сводя с меня взгляда.

— И? — выдавил он, наконец.

Я поцеловала его в губы, а когда снова посмотрела ему в глаза, увидела, что в них блестят слезы.

— Господи… — прошептал Робин. — Лина, я так боялся потерять тебя…

— Ты чудесный, Робин. Я тоже не хочу тебя терять.

Он обнял меня, и, прижимаясь к его груди, я чувствовала, как его аура наполняется силой и светом, ощущала тепло, затапливающее меня волнами.Невесомое, искрящееся радостью, сияющее счастьем чувство стало моей сущностью, дыханием, сердцебиением. Казалось, мы с Робином в тот момент освещали всю Юмну, не меньше!

— Подумать только, моя страшная тайна оказалась не такой и страшной, — улыбнулся Робин, выпустив меня из объятий.

— И не такой уж тайной, — хмыкнула я.

— Тебе кто-то сказал?

— Нет, сама догадалась. Правда, только час назад на алхимии, но лучше поздно, чем никогда.

— Я бы раньше сказал, но… — он смутился, заметно покраснел. — Понимаешь… Ты мне очень дорога, Лина. Очень. Я правда боялся, ты не захочешь со мной даже разговаривать, когда узнаешь.