Книга Особенности современной артефакторики, страница 106 – Ольга Булгакова

— Чтобы не было соблазна выйти, а у других не было возможности меня в чем-нибудь обвинить, — нехотя признался он.

— Как в случае c кроликами?

- Αга, — он понуро кивнул. — Если бы это в полнолуние вышло, никто бы и не стал меня подозревать. Чары бы показали, что я из комнаты не выходил.

— А в четверг почему ночью гулял?

— Травы, — он повел здоровым плечом, будто извинялся. — Хотел третью теплицу проверить.

— И как?

— Не дошел. В бой вляпался.

— Жаль.

— Ты даже не представляешь, насколько, — вздохнул Робин. — Но ты-то что делала снаружи?

— Мне ваш бой приснился, — чуть различимым шепотом призналась я, покосившись на ширмы, за которыми лежал магистр Фойербах. — Правда, я видела только его и то, как его кто-то прикрыл щитом.

- Α, — протянул Робин. — Тогда, считай, ты ничего не знаешь. Когда я подбежал, один чужак на земле валялся. Лицо в крови, но вряд ли убитый. Чего бы магистру убивать? Тогда ж допрашивать некого будет.

Я кивнула. Действительно очень интересно, кто же были нападавшие и что делали в Юмне да еще и среди ночи.

— Против нашего еще четверо было. Меня заметили, атаковали. Двое, одновременно, — тихо продолжал Робин. — Магистр щитом меня прикрыл, а я его. Ведь оставшиеся два по нему ударили. Но мой щит пробили. Это было уже точно не первое ранение Фойербаха, он до того хромал, кровью пахло от него. Потом я одного положил. А те трое по магистру ещё раз саданули напоследок, вырубили его и сбежали.

— Наверное, их можно выследить.

Робин пожал плечами:

— Это уже не наше дело. Пусть директор разбирается. Он сразу следователей вызвал, меня допросили днем.

— Следователи маги?

— Ага, и отец был, — Робин как-то странно усмехнулся, отвел глаза.

— Он тобой наверняка очень гордится, — подбодрила я.

— Это, конечно, тоже, но… — он явно смутился, заметно покраснел.

— Что?

— Он так ярко за меня боялся… Я только тогда понял, что вообще было ночью, что этобыло опасно. И насколько.

— Конечно, он испугался за тебя, — я притянула к себе Робина, легко поцеловала в губы. — Но ты рисковал не напрасно и не по глупости. Магистра Фойербаха убили бы, если бы ты не подоспел. Пятеро против одного…

— Да я понимаю, — вздохнул Робин. — Жаль, не говорят, что чужим тут надо было.

Раздались шаги, и у моей постели остановился магистр Донарт.

— Время посещений на сегодня закончено, если вы хотите, чтобы я выписал госпожу Штольц-Бах завтра утром, — посмотрев на Робина, сказал лекарь.

Парень кивнул и, сжав мою ладонь на прощание, встал.

— Мне вас тоже нужно осмотреть, господин Штальцан. Нужно удостовериться в том, что от чужой боли вы полностью избавлены, — декан целителей поманил Робина жестом.

Я слышала, как затихли их шаги, как закрылась дверь.

— О какой чужой боли речь, госпожа Штольц-Бах? — раздался из-за ширмы слабый и сиплый голос.

— О вашей, магистр Φойербах, — вздохнула я, решив не скрывать правду. — Робин не умеет рассеивать боль или переводить на предмет. Нас вообще еще не учили обезболивать. Помог, как мог.

— Спасибо, что сказали.

— Мы старались не шуметь. Простите, что разбудили, — покаялась я.

— Не берите в голову, — в голосе мужчины сквозила усталость. — Это все мелочи. Отдыхайте. Доброй ночи.

— Спокойной ночи, — ответила я и задумалась о том, как трудно будет магистру, ненавидящему оборотней, быть обязанным жизнью одному из них.