Книга Няня для дракона с большим… наследством, страница 3 – Натали Мед, Хельга Блум

— Нахалка! Бесстыдница! Интриганка! — продолжала разоряться непонятная, но явно скандальная особа. — Хотели довести меня до сердечного приступа, чтобы потом беспрепятственно ограбить! Я знала, я всегда знала, что Кардус бесчестен! Зачем я позволила моей бедной племяннице выйти замуж за это чудовище!

Я, наконец, нашла выход и высунулась наружу, только чтобы на меня выплеснули стакан ледяной воды. Неприятно, но терпимо. Даже бодрит. Могло быть хуже. И бывало хуже. К примеру, как-то раз в семьдесят шестом… ах, я опять отвлеклась.

— Вы кто? — выпалила я женщине, стоящей надо мной. На незнакомке была длинная ночная рубашка с рюшами, папильотки и суровое выражение лица. После моего вопроса оно посуровело ещё сильнее.

— Не смейте делать вид, будто не знаете, кто я! — возмутилась она. На вид ей было не меньше пятидесяти. При условии хорошего ухода за собой и плохого освещения, может, конечно, и больше. Её темные глаза практически вылезали из орбит, а впалые щеки побагровели от возмущения.

— Не стану! — пообещала я, поднимая руки. Зачем зря спорить с человеком?

Сонный мозг соображал вяло, но даже при этом я ясно видела, что обстановка комнаты резко сменилась. Можно, конечно, спросить, куда умыкнули нашу фамильную ширму и где мой гарнитур, но это явно не поможет ситуации.

Происходило что-то странное. Что-то очень странное. Чутье подсказывало мне, что я уже не в Канзасе*. Тогда где же? И как я в этом «где» оказалась?

Сердитая незнакомка продолжала что-то вещать о неизвестном мне Кардусе, о том, как она, незнакомка, возмущена и о том, как испортилась нынешняя молодежь. Последнее особенно умиляло и забавляло. Молодёжь, похоже, испорчена перманентно. Везде и в любое время. Помнится, моя бабушка была в ужасе, когда я носила джинсы клёш. Штанины были такие широкие, что я рисковала рухнуть, запутавшись в них. Вдобавок я тем летом уговориламаму на безумно модные туфли на огромной платформе. Это был писк. Мне было пятнадцать, и я была уверена, что это самый лучший наряд на всем белом свете. Что до бабушки, то она была уверена, что я совсем забыла про стыд, совесть и экономию, ведь «из этой ткани можно было две пары приличных брюк пошить».

Итак, если наркотические средства я не употребляю, плита у меня электрическая, так что утечки газа быть не может, а шизофрения наверняка проявилась бы раньше, значит… значит, это либо старческий маразм (но он в одну ночь не случается — отбрасываем), либо смерть (но тогда где тоннель и свет? Некомплект какой-то. Про ругачих злых баб я ни в одной книге о посмертии не читала), либо… либо что похуже. А что, кстати, может быть хуже? Возможно, головная боль от этих мерзких воплей. От них уже звенело в ушах.

Я поморщилась и застонала.

— Помогите, она меня убивает! — с новым энтузиазмом заголосила вредная мерзкая сте… особа.

Никто её, разумеется, убивать не собирался, хотя, если она по жизни такая вот истеричка, не удивлюсь, если желающие есть. Вот чего она орёт так? В конце концов, мы обе оказались в незавидном положении, обе не понимаем, что происходит, но почему-то я молчу и пытаюсь думать, а она бьётся в истерике и сыплет обвинениями.

Именно в этот момент, когда я собиралась попросить ее заткнуться и дать мне хоть немножечко, самую малость обдумать ситуацию, дверь распахнулась, и в комнату ворвался ещё один участник этого спектакля. Участник был молод, высок, сердит и одет только наполовину. На нижнюю. Уж не знаю, к счастью или к сожалению, так что верхняя предстала взорам всех желающих и нежелающих, позволяя легко оценить пластины грудных мышц и при желании пересчитать все кубики на прессе. Так вот, я — не желала. Хотела бы посмотреть на обнаженную натуру — съездила бы в Ватикан, поглазеть на Бельведерского и прочих мраморных красавчиков. А я хотела всего лишь выспаться. В мои годы здоровый сон — единственное, что отделяет меня от невыносимого приступа мигрени, которая, впрочем, и так явно подкрадывается на когтистых лапах… просто чувствую , как они уже впиваются мне в виски.