Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 48 – Элина Птицына

— Сколько тебе было лет, Майки?

— Пять. Сестрицам — восемь и семь. Сейчас смешно, а тогда было очень обидно. Я даже задумался о свержении королевы, — Майкл засмеялся и наклонился к Мей. — Но, тсс, не кому не говори. Это секрет.

— Ты дурачишься, — обвиняюще заметила Мей.

Император улыбнулся краешком губ. Его девочка не знает, что ему неприятно вспоминать Краширы. Даже от нее у него есть секреты.

На Краширском архипелаге, который вдруг вспомнила Мей, у Майкла случилось первое столкновение с Винтеррайдером. Гонщик Ганг — этот шельмец обладал самыми быстроходными кораблями — поставил десять торговых флейт с убранными парусами так, что перекрыл вход в бухту Певчего острова — птицы на нем, кажется, никогда не замолкали.

Райское место! Вечное лето круглый год: тепло, солнечно, свежо, благоуханно — голубая вода, белый песок, яркие юркие птички, радующиеся жизни с первого и до последнеголуча солнца.

На Краширы Майкл возвращался за тем золотом, которое ему обещали местные вожди: весельчак Майкл не трогает острова и людей и, когда его эскадра пойдет обратно, он получит все золото архипелага. Его уже собирают!

Майкл, выслушав, потребовал другое: статую богини милосердия и плодородия Зуаньяньинь. Путешественник лир Пол Матрни за полвека до Майкла был спасен местными дикарями и даже пробрался в их тайный храм в горах, где и увидел богиню: золотая статуя изображала обычную женщины, полногрудую, крутобедрую, с маленькой, как будто детской ножкой. Золотые локоны вились по обнаженной спине. Вместо одежды богиня носила лишь драгоценные камни.

— Люди трудно прощаются с богами, — заметил первый помощник, наблюдая за утлой лодчонкой вождей, которая стремилась к главному острову архипелага. Даже с палубы было видно какие у них скорбно-потрясенные лица.

— Им же хуже, — королевский сын пожал плечами. Майклу хотелось дальше, в воды, куда ничьи корабли еще не заходили, а с этими смешными смугло-желтыми болванами он разберется потом.

Дикари оказались не так просты, как думалось: они позвали на помощь капитана Винтеррайдера — на островах Южного океана его называли Белым Гангом и Добрым Великаном. Конечно, Майкл слышал об удачливом торговце, но до поры до времени море разводило их пути.

И теперь Майкл хохотал, глядя на мачты флейт. Нет, он бы понял, будь то тяжелые галеоны со множеством пушек. Но их не было. На что надеется этот дурак-торговец? Эскадра Майкла потопит его флот и не заметит.

…Но тот бой вчистую проиграл сам Майкл. Неубранные паруса — некогда было — сыграли злую шутку с имберийцами. Бриз сменился, и при сближении встречный для эскадры ветер развернул корабли лагом: те частично потеряли возможность использовать оружие. Тем более, авангард вошел в соприкосновение чуть раньше… Противно вспоминать! От разгрома Майкла спасла лишь добрая воля Белого Ганга. Пушек у него было немного, но… Майклу бы хватило. И Ганга Винтеррайдера он запомнил.

Нет, они не враждовали, во всяком случае открыто, но утереть нос бывшему имперцу королевский сын никогда не отказывался.

… Даже хорошо, что та история была задолго до Мей: достаточно того, что она видит его позор в Империи.

— Помнишь Волфганга Винтеррайдера? — вдруг спросила Мей, и Майкл вздрогнул.

— Я не жалуюсь на память, — ответ прозвучал резче, чем следовало. Кажется, Мей ничего не заметила.