Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 39 – Элина Птицына

— Где она?

— У Саватия, в замке. Или — как сейчас говорят — в монастыре братьев, которые никогда не спят, — в голосе Андрея мелькнула ирония.

— Ее туда поместили…?

— Нет, сама пришла. Полагаю, Неспящие уже радостно отстучали в Полунощь о находке.

— Думаешь, они держат связь?

— Знаю. И мне это не нравится. Кроме того, в ладони Фрама я нашел бусину. Такие есть на сутанах Неспящих, — Андрей скрипнул зубами.

— Ты нашел моего брата первым?

— Да.

— Как?

— Спустил свору.

— Понятно. Фрам сказал тебе зачем поехал в Межреченск? Ты был в курсе?

— В том-то и дело, что нет. У нас были другие договоренности. Я узнал, что он в монастыре от наших агентов. Он провел три часа у Саватия, это точно. От него вышел, сел в такую же «Мегги» и уехал. Один. Я ждал его. Не дождался и спустил ночью свору. Хотел убедиться, что Фрам покинул город. А вместо этого — нашел… Ганг, Вольфрама убили в другом месте. На склады его привезли уже мертвым.

* * *

Странную жизнь теперь вела Лиза.

Саватий распорядился, и ей выделили небольшие покои — в белых гостевых монастыря, в новой вставке между двумя старинными зданиями: в одном жили семейные адепты, в другом — те, кто еще не определился с выбранным путем. В белых было пусто и тихо, а если и появлялись пилигримы, то надолгоне задерживались.

По официальным правилам Неспящих, жили здесь не больше двух дней, вместе с днем заезда и выезда. «Белые» не работали на монастырь, и поэтому их особо не баловали: молитва до полудня, обед, экскурсия по Замку, час отдыха — прогулка в саду — затем, на выбор: прием у Провинциала или молитва до полуночи. Гостям делали послабление: они могли спать 4 часа, в отличии от братии. Подъем был общим: дежурные били в било, что висело в начале коридора и звук раскатывался по гостевым — звонкий, противный, с провизгом. Бзам-бзам-бзам!

Лизиных попутчиц заселили в пятую: два оконца, портрет Саватия, портрет Императора Михаила, шесть коек, один стол, крючки на двери, общие удобства. От этих женщин, обращавшихся к Лизе с таким почтением, что ей становилось неловко, она узнала, что пребывание в монастыре можно продлить: надо написать прошение.

Такими просьбами ведала Акулина, которую называли сестрой и правой рукой Саватия. Акулина переводила просителя в «черные», а там можно было жить долго: сколько работаешь — столько и живешь. И кормят чаще, рассказывали Лизе, два раза в день, правда, на работу насельники из «черных» выходили сразу после утренних молитв — как говорится, по росе уходили.

На саму Лизу монастырские правила мало распространялись.

— На молитву-то будешь ходить? — спросил Саватий, когда отдавал распоряжения Акулине: куда поселить, где кормить, чем занять Лизу. Вопрос его она поняла правильно и кивнула. Каждое утро исправно вставала вместе с первыми ударами била и шла в молельню. И когда, после 6 утра молельня больше, чем наполовину пустела, Лиза возвращалась в выделенные ей покои: дверь с номером один, маленькая прихожая, комнатка, рассчитанная на узкую, но удобную койку, стол, стул, шкаф, окошко с видом на серые зубцы стены, душевая в личном распоряжении — так выглядят номера в недорогих трактирах.

Пожалуй, только этот утренний час и был ее свободным временем.

К восьми девушка спешила на совместный завтрак с Саватием. С первого же дня стало понятно: верхушка Неспящих живет по собственному расписанию. В просторной столовой, обставленной со вкусом и изяществом, собирались всегда одни и те же люди: Саватий, Акулина, брат Кирилл, брат Максим и… Лиза. На завтрак обыкновенно подавали крупяной суп, пирожки, филе рыбы или говядины, нескольковидов густого соуса, котлеты, десерт.