Книга Яромира. Украденная княжна, страница 156 – Виктория Богачева

И не видит Ивара.

Кормщик Олаф сошел с борта первым и угодил в воду почти по грудь. Довести драккар до самого берега он не смог из-за выступающих над водой валунов. Один такой мог легко повредить днище, и тогда бы им пришлось бросить корабль. Следом за ним палубу покинуло еще несколько воинов, включая Вигга. Все они, вымокнув по горло, медленно пробиралась к берегу, где их дожидался конунг.

— Харальд! — Олаф вскинул руки, ступив на сухую землю.

С его одежды водопадом стекала ледяная морская вода. Конунг шагнул вперед, и старый кормщик стиснул его в крепких, медвежьих объятиях, стуча ладонями по спине и плечам.

— Слава Одину… Слава Одину… — бормотал Олаф себе под нос. — Я уж мыслил, не свидимся больше…

— Не ворчи, не старуха, — мягко усмехнувшись, попенял ему Харальд.

Голос у него едва заметно дрогнул.

— Ты прости старого дурня, сынок, — с трудом заставив себя разомкнуть объятия, Олаф отступил на шаг и виновато поглядел на конунга. — Напрасно я тебя уговорил взять Ивара с собой на борт. Лучше бы я сам за ним приглядел.

Он шумно вздохнул, махнул рукой и выругался.

— Где он? — вроде бы спокойно спросил Харальд, но от его слов повеяло лютым холодом.

— Жив он, — кормщик отвел взгляд. — Тебе его оставили. Твое право решать, — и он сплюнул себе подноги. — Его же не я…

Но Олафа перебили на полуслове, и он не договорил.

— Конунг! — Вигг, добравшийся, наконец, до берега выглядел так, словно был готов на небывалый для викинга поступок: броситься Харальду в ноги.

В хирде у викингов все было устроено иначе, чем в княжеской дружине, и потому хирдманы, которые ходили с вождем в походы, которые служили ему много зим, редко склоняли голову перед своим конунгом. Еще реже гнули спину. Власть опиралась больше на силу, нежели на верность. И потому один вождь, победив в поединке другого, мог получить и его драккар, и его людей, и даже его жену.

В ноги Харальду Вигг все же не бросился, но поклонился ему ниже, чем когда-либо.

— Виноват я… — сказал он с отчаянной злостью, оправив мокрую, облепившую телу одежду. — Коли прогонишь — я уйду. Я подвел тебя.

Кормщик Олаф громко, недовольно цокнул языком.

— Какой день ему талдычу, а все бестолку! Куда уходить собрался, глупец? Кто тебя отпустит?

Позади Вигга с понурыми лицами стояли еще несколько хирдманинов, которые оказались в числе тех, кого связал Ивар перед тем, как пустить в конунга стрелу. Они тоже чувствовали за собой вину. И мыслили, что покрыли себя позором, когда не смогли вступиться за вождя. Валялись, оглушенные и беспомощные, словно пойманная в сетях рыба… Только и оставалось им, что биться о палубу.

Харальд усмехнулся. Если так судить, то он виноват сильнее всех. Он за родной кровью недосмотрел. Он не догадался, что замыслил его собственный племянник. Он дал слабину, и его хирд мог усомниться в его удачливости как вождя. А заместо этого они пришли к нему виниться. Повесили головы, нехотя смотрели в глаза. Мыслили, что подвели его.

— Я никого не стану прогонять, — сказал Харальд. — Кроме тех, кто поднял против меня меч.

— Четверо уже рыб кормят, — хохотнул Олаф.

Пока конунг говорил с Виггом, он все искоса поглядывал на замершую чуть в стороне дроттнинг. Кто бы помыслил, что старый кормщик будет искренне рад ее видеть! Ему рассказали, как прыгнула Ярлфрид с драккара следом за Харальдом в ледяное море, не пожелав остаться подле Ивара. А нынче, когда он смотрел на нее, все никак не мог уразуметь, что в ней переменилось. Ну, окромя мужских порток и рубахи, в которых она тонула.