Книга Отрада, страница 68 – Виктория Богачева

Но все, что себе наметил, поспел сделать, и нынче шел в избу к Белояру и Усладе: забрать Твердяту с Милонегой. Младшего братца, так и вовсе намеревался хорошенько оттаскать за уши: негодник не принес ему в кузню обед, а от тяжелой, трудной работы, вестимо, Храбр оголодал. Твердята же совсем от рук отбился, забегался с мальчишками и позабыл про брата! Давненько его никто не наказывал. Ну, нынче Храбр намеревался это исправить. Посмел бы он, будучи мальцом, запоздать али – того хуже – не принести отцу обед! Наверное, на лавку не раньше, чем через пару седмиц смог бы сесть.

Услада с Милонегой и сынишкой чистили во дворе горшки, и потому его приближение заметили издалека. Твердяты нигде не было видно. Храбр хмыкнул. Страшился, небось, в избе в самый дальний угол забился.

Нежка бросилась к нему со всех ног, и он подхватил ее, легкую, на руки, но забросить на плечи не сдюжил: взвыли натруженные за долгий день жилы.

— Брат твой где? — спросил у девочки, заливисто хохотавшей от щекотки.

— А что это, братец даже не заглянул мне доброй ночи пожелать? — подбоченившись, Услада шагнула им навстречу, держа в руке ладошку сына.

Первую смурную мысль Храбр тотчас отогнал. Поставил ластившуюся к нему Милонегу на землю и посмотрел на другую сестру.

— О чем ты?

— Где Твердяту потерял, брат? — Услада все еще улыбалась, когда увидела, как переменилось лицо Храбра.

— Он не с тобой? — чужим, незнакомым голосом спросил кузнец, и внутри у него все оборвалось.

— Так он когда еще ушел... тебе обед понес... в кузню-то... — пролепетала Услада и поднесла к лицу кончик светлого убруса. Встретившись взглядами с братом, она в испуге отшатнулась. — Ты пошто спрашиваешь? Не видал его?..

— Не видал, — Храбр медленно покачал головой и подтолкнулМилонегу в спину. — Побудь-ка еще тут, я в избу сбегаю. Может, там он, — сказал он без особой веры, но Услада была готова схватиться и за такую соломинку.

Прижав к себе сестру, она быстро-быстро закивала.

— Ступай, ступай же! Чего медлить, мало ли что приключилось, может, обидел его кто, вот и пошел в избу!

Вскоре светлая рубаха Храбра, ярким пятном выделявшаяся в сгущавшихся сумерках, пропала из вида. Постепенно тревога брата передалась и Усладе. Сперва она ни о чем дурном не мыслила. Твердята – мальчишка, а с ними всякое бывает. Мог и подраться с кем-нибудь, и глупой забавой увлечься, и даже горшок с обедом разбить! Испужался, что Храбр осердится – рука-то у него тяжелая, отцовская – вот и затаился, ее глупый младший брат. Побоялся возвращаться к ним в избу и в кузню идти тоже побоялся. Поди, лежит нынче на полатях да прислушивается, когда брат в сени войдет.

Но страх все точил и точил Усладу. Хоть и мальчишка Твердята, а не таков. Никогда прежде ничего похожего с ним не случалось. Обед брату не принести – вот уж совсем диво неслыханное.

Заведя детей в горницу, Услада вздохнула: Белояр в пору сенокоса оставался ночевать в поле, в избу не возвращался. Даже пожалиться ей было некому, и приходилось дожидаться Храбра в тревожном одиночестве: дети-то малые совсем, им не объяснишь.

Брат вскоре вернулся, но вести принес с собой дурные: Твердяты в избе не оказалось. Услада вновь закусила кончик убруса, давя в зародыше всхлип.

— Что же нам делать, Храбрушка? — спросила растерянно и привалилась бедром к столу, чтобы не рухнуть на лавку.