Книга Вопреки. Том 3, страница 54 – Анна Бэй

Он назвал меня Путеводной Звездой.

– Зачем вы идёте за мной? – спросила я то, что внезапно мелькнуло в моей голове в память о примере Квин. Она говорила, что освещает мой путь, но я делаю шаг и веду за собой других.

– Алиса… – тихо сказал Хозяин, – Я иду в темноте на ощупь. Я рождён Квинтэссенцией, поэтому всегда ориентировался в этой темноте лучше других: у меня хорошая интуиция, хорошее осязание, обоняние, но я всё же слеп, ведь та Квинтэссенция, к которой привык я ещё в утробе матери была значительно слабее, чем-то, с чем я сталкиваюсь сейчас.

– Стоп. Вы – прирождённый стратег, ваши таланты не зависят от Пятой Стихии. То, что вызывает у меня самовозгорание мозга, для вас как дважды два.

– Я могу просчитать развитие событий, предугадать поведение людей за долго до того, как они примут решение. Люди принюхиваются к пище в порыве попробовать её на вкус, а я её уже попробовал, переживал, переварил и… в общем ты поняла. Это просто, когда дело касается людей, их трусости и алчности. В геополитике я ориентируюсь без чьей-либо подсказки, ведь вся она – плод деятельности человека. Но мы говорим о магии, о воле случая, о том, от чего никто не застрахован. Сегодня я еду на коне с флагом по земле побеждённого противника с чёткой уверенностью в завтрашнем дне, ведь просчитал всё с погрешностью до доли секунды, но завтра так и не настанет, потому что внезапно давлюсь карамельной, которую в этот момент держу за щекой.

Образно, ёмко. Мне и вправду приходят неосознанные решения, оглашение которых кажутся нелепыми до поры до времени. Как сегодня с Марком, когда я говорила странные вещи, но мне они казались такими… реальными! А предчувствие перед битвой за Мордвин?

Снова пауза, после которой голос Хозяина продолжил излагать мысли.

– Когда отказывает один орган чувств, все другие обостряются, но ты слепишь, освящая те пути, которых я даже не знал.

– То есть «эпическое самоубийство» – дорога, проложенная мною? – мой голос прозвучал хрипло, потому что это было больно осознавать, но Хозяин почему-то засмеялся:

– Нет! Нет, нет и ещё раз нет! Это моя давняя мечта, которую ты нагло у меня забрала.

– «Мечта»? Люди мечтают о мире во всём мире, о Ламборджини Диабло, катаясь на «Ваз 2110», илиоб урожае в засуху, но не о самоубийстве!

– Каждому своё, искорка. – он пожал плечами, наблюдая за гостями в зале.

– И что, других грёз у вас нет?

– Ммм… – задумчиво проурчал он, по-прежнему на меня не глядя, – Сейчас мне очень хочется нагнуть тебя раком. И это устойчивое желание. Прямо-таки осязаемое! Можешь потрогать! – лукавая улыбка и недобрый смешок.

От неожиданности я поперхнулась виски, и оно пошло через нос – не самое приятное ощущение. По спине постучала чужая рука – ещё одно неприятное ощущение, потому что я ненавижу, когда меня касаются чужие люди. Хотелось оторвать ту руку, что только что лежала на моей спине, но пришлось сдержаться.

– Познакомь меня со своей цыганкой, Блэквелл, и я твой должник, – слышу я шёпот одного высокого блондинистого молодого человека.

В его карих глазах нет ничего внушающего надежду на спасение человечества от гиены огненной: он пустой, алчный и подлый. С ним два мужчины совсем не запоминающейся наружности и женщина (вот у кого цыганские корни, а вовсе не у меня!) Красивая молодая женщина с очень смуглой кожей, тёмными пушистыми вьющимися волосами, красивым лицом и голубыми глазами. Очень красивая, но через чур худая, ведь намёка на женские формы у неё и в помине нет.