Книга Академия Утёс, страница 74 – Анна Бэй

– Я отличник. Не волнуйтесь за этот танец.

И упорно ждал Эльзу.

***

В идеальном фраке, в рубашке с накрахмаленном воротничком и вишнёвом нашейном платке Виктор смотрелся статно. Туфли сияли новизной и отстукивали нервный ритм по паркету.

Стрелки часов в холле перед большим залом отмеряли секунды, затянувшиеся в вечность. И вот ровно семь вечера.

Четвертьвосьмого.

Пары давно зашли в зал, но Виктор всё ждал. Прибыли родители и силком потащили сына на ходу, громко отчитывая его за несуществующее опоздание:

– Негодник! Решил выставить нас полными идиотами?! Где твоя дисциплина!? Сегодня решается твоя судьба, Виктор!

Мать лишь поддакивал в свойственной манере, раздражая ещё больше.

Балы для Дармов были родной стихией, целью в жизни, подтверждением статуса. А Виктор всему этому отказался подыгрывать – просто катастрофа!

В свой двадцать один год уже никак не реагировал на старую традицию родителей воображать его маленьким несносным ребёнком.

Он не слушал. Искал глазами свою скромно одетую цыганку, для которой припас цветочный браслет в пару своей бутоньерке. А она всё не шла и не шла…

– Виктор, да что ты такой несносный! Вон ректор уже пожаловал, быстро соберись с мыслями, иначе я лишу тебя наследства сию минуту!

И Виктор рассеянно окинул взглядом ректора, шедшего под руку со своей яркой спутницей, в которой на больную голову не сразу можно было признать Эльзу Эйс.

Если не знать её черты досконально: от милых веснушек до тонких породистых щиколоток. До каждой ужимки.

Она утопала в дорогих украшениях и шелках, платье модного фасона сидело идеально и кричало о баснословных деньгах, за него уплаченных. Виктор за спиной смял цветочный браслет и кинул в сторону. Сердце ухнуло до боли, отдало в виски и всё вокруг слилось в гул и неразборчивую мазню. Кто-то что-то говорил, ходил, смеялся, спрашивал, а Виктор всё стоял в непоколебимой выправке, натянутый как струна.

Танец выпускников, где именно он должен был выводить фигуры по паркету в первых рядах, он простоял в одиночестве.

– Виктор, снимают! Почему не танцуешь? – мать походила на мелочную торговку, цепляясь взглядом за каждого гостя, оценивая тяжесть кошелька, – Ты пройдёшь мимо воскресного выпуска!

Ректор хамовато улыбался, танцуя с Эльзой, ведя её по залу, как юлу, кидая из стороны в сторону. Но ловкости ей было не занимать, потому она грациозно кружилась в отрепетированном с Виктором танце.

Круг подошёл к Дарму, и Эльза словила на себе взгляд. Обернулась и побледнела, встретившись с Виктором глазами. А он стоял слишком неподвижно, создавая впечатление творения одного из местных скульпторов.

Зоркое сердце ослеплоот боли и перестало биться.

А разум неумолимо подкидывал в огонь сознания фантомы, которые едва не срывались с пальцев. Цепкая аналитика сращивала тени прошлого в одну картину, и она уже не казалась такой радужной и счастливой, как раньше, поражая деталями.

И спящая на его плече Эль больше не выглядела трогательно.

Впервые Зоркость воспринималось в её образе не провидением, а чистой воды расчётом такой невероятной скрупулёзности и чёткости, что Виктор почувствовал себя кромешным дураком.

Пока он влюблялся, оберегал, учил – она выигрывала. Просто отвлекала его от цели, плавно замещая всё филигранно выверенные им когда-то Пути.