Книга Академия Утёс, страница 72 – Анна Бэй

Каю пришлось ослепительно улыбаться и продолжать держать марку на публику, однако его тон выдавал яд.

Странная эйфория бушевала в теле. Открыто выступать против отца нравилось! Он вдруг чётко осознал, что не обязан соответствовать ожиданиямотца, который к нему из всего спектра чувств испытывает лишь раздражение и разочарование.

Разочарование испытал и Виктор. Но давно, очень давно: когда сидел часами и ждал, что отец приедет встретить его на вокзале, или ждал, что отец заступится в гимназии, или принося высшие баллы, что отец будет горд – ничего этого не было. Всегда Виктор вставал между Каем и его интересами, всегда приходил не вовремя, путался под ногами – не то, что младший Дэмиан – вот это сын, вот это гордость и радость! Дэмиан воплощение всех ожиданий: и на приёмах не плакал, и умильные щёчки давал потрогать, и дул на игральные кости, чтобы выпадал куш.

В минуту открытого противостояния же Виктор ощущал свободу, уверенность, что твёрдо стоит на ногах и главное – на верном Пути. И что терять нечего, позади нет ничего важного, кроме Фелис Тефлисс, и всего нематериального, что она подарила. Оценив прошлое, казалось, Виктор играет роль, притом бездарно. Эта роль не его, а он не актёр. Он хочет жить.

– Удивительно. Единственное ценное, что могла дать Фелис – это свой ген Зоркости. И я бы взял с благодарностью.

– Ты взял. Без благодарности.

– Не в полной мере. Я лишь носитель. И сыновей судьба подарила, но так бесполезно: перспективу запечатала в Дэмиане, но не дала дар; тебе же не дала перспективу, но раскрыла ген – ирония. Ещё большая в том, что по последним исследованиям генетиков, два холостых носителя гена не могут дать активный дар. Ген затухает с каждым пассивным носителем. – на это Виктор лишь пожал плечами, – Вероятность, что Дэмиан передаст талант – минимален. Остаёшься ты. – и здесь челюсти Кая сжались и сквозь них прорвался сжатый в пружину гнев, – И потому я выжму из тебя всю возможную пользу для нашего рода, Виктор. Если в тебе я опоры не сыщу, то твоих детей заберу сразу и буду им и мамкой, и кормилицей.

– Это надо было сделать, когда родился я, а не по балам гулять. – Виктор достал карманные часы и нахмурился, – Надеюсь, у тебя всё. Потому что хоть кому-то в нашей благочестивой семье надо получать диплом. Второгодником, как ты, я быть не хочу.

Он знал, что ходит по грани, перегибает с дерзостью. И это ужасно нравилось. И голова-то совсем не болела, наоборот – ясность пьянила. Плечи расправились, в тело налилось силой и лёгкостью, Виктор едва не летал.

***

Обманчиво яркое солнце пробивалось сквозь витражи. На улице трещал мороз, но Виктор лишь улыбался, хваля себя за верность прогнозов.

– Эль! – фыркнул он и подсёк её, тут же подставляя руки для падения.

Она юлой выскочила, перепрыгнула через подножку, но Виктор дёрнул за подол и сцапал добычу как паук, – Знаешь, я уже бешусь от твоих пряток.

– Я думала, ты любишь поиграть. – она надумала губки, и Виктор засмотрелся, но тут же где-то внутри сработал сигнал тревоги: кукольно, театрально.

Не хотелось обижать её этими своими параноидальными звоночками, а потому он решил проигнорировать свою реакцию:

– Эль, завтра бал.

– Я знаю.

– Ты прогуливаешь все репетиции. – он недобро прищурился, – Я, конечно, понимаю: сертификат уже у тебя в руках, главное испытание Крафта пройдено, как и практика, но семестр ещё незакончен.