Книга Академия Утёс, страница 36 – Анна Бэй

– Я, наверное, пойду? – осторожно спросил Виктор.

– Да подите вон, Дарм, со своей идиотской тумбочкой! Вор нашёлся! Да вы даже списать шито-крыто не можете, хронический чистоплюй!ВОН! Маразм, всюду один маразм!

Виктор вылетел пулей, расслабляя по пути ворот. Адреналин стучал в виски: никогда ещё он не попадал в такую идиотскую ситуацию! И из-за чего? Глупости какие…

А с этими мыслями пришло бессилие и разом словно всю энергию выкачали, выпили через соломинку. Виктор волочил ноги к станции, поднимая ворот пальто, но от колкого ветра так и не скрылся. Премерзкая погода пробирала до костей и вроде даже издевалась.

Зато путешествие помогло привести в порядок мысли.

В цветочной лавочке под закрытие удалось купить букет эустом – нежных, прекрасных и таких ранимых. Молодой мужчина отчаянно скрывал из за пазухой от ветра. Когда пришло время, он положил их на немного подмёрзшую землю и отрицательно качнул головой:

– Он так и не занялся памятником. – Виктор поджал губы, лицезря намешанную вокруг свежей могилы грязь, – Прости, что с похорон не заходил… – и он рукавом пальто вытер забрызганный портрет Фелис Тефлисс, – Ба, – позвал он отрешённо, – Я, кажется, влюбился… по уши.

И с этими словами стало почти что легче: удалось выдохнуть эту мысль, но не освободиться от неё – больной, как будто постыдной. С признанием легче стало это принять.

– В малолетку. – Виктор наморщился, – Сиротку и воровку. – усмехнулся, – Ты была бы в восторге от неё. Но это заведомо крах по всем фронтах, хроническое «нельзя», родительское табу и прочее и прочее. – пришлось от смятения прикрыть глаза, а мысли так и метались в голове, словно ветер пробрался и туда и наводил свои бесчинства, – Ну до чего же дурак!

Фелис и при жизни умела слушать. Одно её умиротворённое ласковое молчание имело способность успокоить Виктора, а ласковая улыбка исцелить любые раны и снять боль. Удивительным образом смерть не забрала этот не признанный обществом дар: Виктору становилось легче, хотя озяб он до косточек. Он поделился с близким человеком тайной и чувствовал себя опустошённым, но это значило лишь то, что всегда повторяла бабушка: «не вешай нос, пустой стакан всегда можно заполнить тем, чем нравится. А вот полный вылить или выпить – сложнее и не всегда приятно».

– Пустой стакан. – хмыкнул Виктор, примеряя на себя образ и побрёл к станции.

Редкие фигуры серых горожан казались безликими. И самый безразличных из всех людей смотрел на него – о да, лицоего казалось холоднее октябрьского ветра.

– Где же ещё быть Виктору Дарму! Конечно! – протянул Кай Дарм, предвещая голосом сплошные неприятности, – И ты наверняка этот самый никчёмный Виктор думал, что побег удастся.

– Этот самый никчёмный Виктор – не узник крепости, не преступник, а студент на выходном. Совершеннолетний студент. Не больной, не инвалид, не мот или картёжник. – последнее слово он бросил нарочно колко, ведь картёжником был именно отец, – Пришёл этот Виктор к бабушке на могилу, хотел памятник посмотреть, а вот незадача – нет его. У бабушки был сберегательный счёт на чёрный день – каким и стал день её смерти – это оговаривалось в цели счёта. Денег там было и на проводы, и на прощание, и на памятник. Где памятник? Или так: деньги целы?

Отец побледнел и даже растерял слова от напора, но Виктор не стал давать ему времени опомниться: