Книга Смертная, страница 99 – Мария Сакрытина

Но нет, это все еще я. В листе меди человеческого роста, который заменяет здесь зеркало, отражается мое испуганное лицо. На самом деле его сложно спутать с Шамирам. Удивительно, как никто еще не догадался. На фресках, мозаиках и статуях она смотрит уверенно и улыбается обещающе. У меня же на лбу написано: «Отстаньте, я вас боюсь».

Нужно подумать. Как следует поразмыслить и записать все, что я знаю. Дзумудзи не поленился найти меня в другом мире – точную копию своей сгинувшей жены. Исподволь привел сюда. Он ли подарил мне яркие сны и знание языка? Думаю, да. До встречи с ним у меня был только взгляд. Но был же. Я всегда знала, что это странно и ненормально: глядя на других, мужчины не теряют разум.

А еще я красива, конечно. Но красота субъективна. Кому‐то по душе пышечки, кому‐то – худышки, кто‐то любит высоких, кто‐то – низких. И тем не менее все, совершенно все пройти мимо меня спокойно не могут. Это невозможно не заметить и очень сложно понять.

Что со мной не так?

Признайся себе, Лен, тебе хорошо с Юнаном, потому что он слепой и твои чары на него не действуют. Можно почувствовать себя нормальной. И ты тащишь его посмотреть на Урук совсем не потому, что хочешь узнать об этом мире побольше. Нет, ты мечтаешь забыться. Ты не хочешь больше думать о богах, снах и жертвах.

Да, не хочу.

– Великая госпожа. – В дверях, как всегда на коленях, появляется жрица. – Господин Юнан нижайше молит о мгновении вашего внимания.

И вот от этого я тоже хочу поскорее избавиться!

– Впустите, – бросаю я, отворачиваясь от зеркала. – И оставьте нас одних.

Жрица касается лбом пола и исчезает. Шорох одежд, легкий стук двери, шелест шагов.

– Хилина, ты не передумала?

Я с любопытством рассматриваю его: синяя блестящая накидка осталась прежней, но под ней больше не видно льняной туники. Под ней вообще ничего не видно, Юнан запахнут в нее на манер халата.

– Не дождешься, – бросаю я.

– Что ж, я так и думал, – усмехается Юнан. И тут же, без перехода: – Разденешь меня?

О, ну начинается! Юнан себе не изменяет.

– Чего? – вздыхаю я.

– В гареме, где ты раньше жила, наложницы не делали так с господином?

Мне одновременно хочется и стукнуть этого заносчивого царевича, и рассмеяться.

– Юнан, ты нарываешься? Не жила я ни в каком гареме. И мы вроде бы уже определились, что я не наложница, а ты мне не господин.

Он усмехается.

– Я должен был попытаться. – И легко, прямо как заправский фокусник, сбрасывает с себя накидку.

Под ней еще одна, шерстяная, вроде длинной шали, перекинутой через левое плечо. А также нечто вроде длинной рубашки без рукавов. Кажется, в Древней Греции такие называли хитонами. Признаться, в истории моды я не сильна.

– Тебе, Хилина, нужно найти одежду под… Что ты делаешь?

– Тсс, не шевелись. – Я опускаюсь на колени и щупаю край хитона.

Так и думала: шит он вручную. Стежки аккуратные и на первый взгляд одинаковые. Но только на первый. И есть вышивка – геометрический орнамент. Нити цветные, но красители наверняка натуральные: цвета неяркие. Интересно, это переплетение прямоугольников что‐то означает?

– Хилина, что ты делаешь? – повторяет Юнан, и в его голосе слышится дрожь.

– Смотрю твою одежду. А сандалии покажешь? Понимаешь, мне любопытно: здесь все вокруг – сплошные символы: ягуары, цветы, колосья. Сегодня мне показали сандалии с богами этого вашего Черного Солнца. Кстати, почему они такие образины? В общем, хочу понять, что все это значит.