Книга Смертная, страница 54 – Мария Сакрытина

Я жду. Сердце бьется у горла, и мне чудится, что его стук громом разносится по залу, заглушая шаги богини, странно легкие. Раньше Шамирам любила появляться в блеске своего великолепия – в золоте, каменьях и драгоценной ткани. Раньше каждое ее движение сопровождал звон браслетов, а грудь украшали рубины-сердца. Ничего подобного сейчас нет – но это никого не обманывает.

Во рту горько от крови, а плечи давит драгоценное облачение. Зря я его выбрал – гордец, хотел умереть в роскошной одежде, как царь. Как будто это важно, как будто кровь у меня хоть чем‐то отличается от крови простолюдина. Как будто имеет хоть какое‐то значение, что она пропитает – бахрому или лохмотья нищего.

Какие странные мысли посещают меня перед смертью!

Тук-тук – сердце. Шурх-шурх – шаги Шамирам.

Наконец она останавливается на расстоянии вытянутой руки. Медовый аромат кружит голову, в нем, как мухи, вязнут мысли. Ну же, госпожа, не медли – яви свою волю! Чего ты ждешь?

Она глубоко вдыхает и оглядывается, словно растерянная девочка.

Все мы перед ней на коленях. Лишь я выпрямившись, остальные – ниц. Ничего, сейчас ей в ноги упаду и я. Что захочет богиня? Слезы или сначала поцелуи?

Я вздрагиваю, когда она осторожно касаетсямоего плеча.

– Прошу… – Она запинается, потом добавляет: – Встань.

Не повиноваться я не могу, но палец держу над кольцом. Давай, я сдохну быстро. Ты меня не получишь, великая госпожа. Играй с кем‐нибудь другим.

Она запрокидывает голову, чтобы встретиться со мной взглядом – на мгновение, не дольше. В ушах шепчет ее сила, но где‐то на грани слышимости, от нее легко отвлечься.

Я жду. Ну же, Шамирам, зачем этот спектакль? Помучить меня?

– Я оставила жриц снаружи, – говорит она неторопливо, словно подбирая слова. – Можно… Ты можешь так же? Я хочу поговорить наедине.

Мгновение я медлю – не сразу справляюсь с изумлением. А зрители, Шамирам? Ты же всегда любила, чтобы на тебя смотрели.

– Конечно, великая госпожа, – в моем голосе слышится только смирение, больше ничего. – Ваше желание – закон.

Одни мы оказываемся только в моих покоях. И по взглядам украдкой я понимаю, что думает двор: они ждут воссоединения любовников. Для чего еще нужно уединение, возможное только в спальне?

Мои шаги гремят в унисон сердцу. Вот что чувствует приглашенный на казнь: спокойную уверенность пополам с горечью и пустотой. Я хочу жить, очень, но слишком хорошо знаю, что молить Шамирам бесполезно. Она не передумает. Только не она. Я видел, как она играла с такими мольбами – унижайся, смертный, я просто убью тебя, когда ты замолчишь. Почему бы и не подождать немного? Для богини и год как мгновение.

Шамирам молча рассматривает кровать. Сейчас, спустя столько лет, великая богиня кажется совсем юной, почти ребенком. А я ей, наверное, стариком. Последний раз она видела меня юношей – таким я ее и привлек. Нет, спальня – это унижение. Она хочет указать на мою старость, как Дзумудзи. Без сомнения, это так.

Поглаживая кольцо, в любое мгновение готовый умереть, я становлюсь на колени, когда Шамирам садится на кровать.

Глаза богини расширяются, и она краснеет, точно юная девственница. Потом, потупившись, просит:

– Можно мне воды?

Я с поклоном подношу ей кубок. Она берет, вертит его, рассматривая, словно думает, я могу ее отравить. Богиню? О нет, даже пробовать не стану.