Книга Сердце волчьего леса, страница 180 – Анна Шнайдер

Форс ничего не ответил. Молча загасил самокрутку, лишив их последнего источника света, бросил её в почти полную баночку для пепла и вздохнул.

– Знаешь, – сказал он спустя пять минут, поднимаясь с крыльца, – пойду-ка я спать. И тебе советую. Ложись на диване в гостиной, где Вейн обычно дрыхнет.

Дэйнар кивнул и поспешил в дом за наставником.

Примерно в это же время девушка, заснувшая в Арронтаре над учебником по языку орков,улыбнулась и, не открывая глаз, стёрла с щеки медленно сползающую слезинку.

Лирин, как всегда, снился брат.

* * *

Утром весь город гудел, как растревоженный улей. Гольц и его банда пожаловались на Дэйнара старосте Нерейска ещё ночью, представив всё так, будто оборотень сам на них напал, но почтенный Сандал, зная характер сына, отправился к Форсу за разъяснениями только после рассвета. Узнав, как всё было на самом деле, староста быстро распорядился арестовать юношей, а после, собрав мастеров города на срочное совещание, напоминающее суд, приговорил насильников к публичной порке.

Преступления в Нерейске были явлением редким, поэтому приговоры именно так и выносились – на собраниях мастеров гильдий. Вообще-то Гольцу, Винсу и Шорну полагалась смертная казнь, но, узнав о «проклятии» Дэйнара, наказание решили смягчить.

Слухи распространились быстро, и на публичную порку пришёл посмотреть весь город. Никто ничего не говорил, ни единого слова, все просто молча, с мрачным удовлетворением, смотрели на то, как родители хлещут плёткой собственных детей. На таком наказании настоял Сандал, заявив во время собрания мастеров: «Я его породил, я его и пороть буду».

Крики Гольца, Винса и Шорна были слышны во всех концах города. И Дэйнар тем утром проснулся именно от них. Поморщился, сразу поняв, кто это так вопит, и создал непроницаемый для звуков воздушный щит – чтобы Фрэн не разбудили.

Трое насильников пожалели о содеянном уже спустя неделю. Каждый житель города считал себя обязанным если не врезать хорошенько встреченным на дороге парням, то хотя бы плюнуть под ноги, что тоже было не очень-то приятно. «Проклятие» Дэйнара радости не добавляло, тем более что о нём знал весь город и откровенно хихикал над приобретённым мужским бессилием сына старосты и его друзей.

Но всё это совершенно не волновало оборотня. Он вообще мало думал о Гольце, Шорне и Винсе… только о Фрэн, чьё состояние крайне беспокоило и юного мага Разума, и его наставника.

Нет, с ней всё было нормально. Но только на первый взгляд. Появились некоторые странности в поведении, которые ни Дэйнар, ни Форс не могли объяснить.

Фрэн перестала носить обувь, аргументируя это тем, что она ей мешает. Могла подолгу сидеть во дворе или у окна и смотреть на звёзды. Ела мало и неохотно, зато спала хорошо и спокойно.

Но самое главное– она совершенно не желала отходить от Дэйнара ни на шаг. Форс смеялся, говорил, что у воспитанника появился хвостик, вот только в глазах мага светилась тревога.

Фрэн ходила за Дэйном по пятам, он еле уговаривал девушку отпустить его на работу в больницу, и спасало только то, что Фрэн теперь очень много спала. И когда рядом не было Дэйнара, она просто ложилась спать. Зато стоило оборотню прийти…

Нет, общество девушки не тяготило его. Просто такое поведение не казалось Дэйну нормальным, вот только как это исправить, юноша не знал.