Книга Палач и Дрозд, страница 57 – Бринн Уивер

– Ага, разумеется!

Машина замедляет ход и останавливается перед стеклянным зданием, куда прибывают гости в роскошных нарядах. Я одергиваю подол платья, не прикрывающего даже колен, словно тем самым могу волшебным образом удлинить его. Водитель открывает дверь.

– Здесь нет дресс-кода, – говорит Роуэн, подталкивая меня к выходу. – Честное слово, ты хоть мешок из-под картошки надень, все равно будешь самой красивой. У тебя потрясающее платье, и оно невероятно тебе идет.

С сомнением покосившись на Роуэна, я принимаю ладонь водителя и вылезаю на свежий воздух, который пахнет весной и морем. Едва мы выходим из машины, как Роуэн кладет руку мне на поясницу. Сердцеподскакивает и замирает в горле.

Зал украшен ярко-белыми лентами и тропическими цветами. Наш столик стоит в середине второго ряда, неподалеку от сцены. За стойками разливают напитки; люди за столиками смеются и разговаривают, из динамиков по периметру зала звучит приятная мелодия. На малой сцене в дальнем углу музыканты настраивают инструменты, рядом переливается огнями танцпол.

Мы берем напитки и пробираемся сквозь растущую толпу. Роуэна постоянно окликают друзья, рестораторы, юристы, спортсмены, клиенты и просто случайные знакомые. Он в родной стихии: смеется, улыбается ярче здешних ламп, заражает своей энергией. Этот мужчина без зазрения совести способен зарезать любого своего собеседника – и обладает редким талантом располагать к себе людей, ни на секунду не роняя маски.

Да, он в родной стихии, а вот мне здесь неуютно.

Во время охоты я умею вести светские беседы, потому что передо мной стоит конкретная цель, но общаться с людьми, которые не имеют грехов за душой, мне непривычно. Впрочем, в компании Роуэна это дается намного легче. Он помогает наладить первый контакт, найти общий язык. «Ваш новый альбом отлично продается… Вы знаете, что Слоан – близкая подруга Ларк Монтегю?» Или, например, «Слоан утром вылетает в Мадрид… Вы же были там в прошлом году?» Я поддерживаю разговор, чувствуя себя не просто безмолвной спутницей, приглашенной ради компании. Роуэн помогает мне выйти, расширить зону комфорта.

Все это время он не выпускает меня из рук: обнимает за талию, если мы стоим, придерживает за локоть или за ладонь, когда куда-то движемся. За ужином неотрывно смотрит на меня, хоть и сидит совсем рядом; согревает улыбкой и взглядом; пальцем скользит по внутренней стороне запястья, а когда его вызывают на сцену, чтобы вручить стеклянный кубок в виде слезы, то во время награждения подмигивает мне и улыбается.

Затаившаяся в груди боль с каждым мгновением становится острее.

Ужин окончен, начинают играть музыканты. Некоторые гости выходят на танцпол, другие остаются за столиками. Роуэн идет к стойке, чтобы взять нам выпивку, но по пути втягивается в разговор. Я оживленно болтаю с нашими соседями по столу, краем глаза поглядывая на высокого красивого мужчину, который, словно пламя, высасывает из зала воздух.

Он знает мои самые темные секреты, а я – его. Мы оба – те ещетвари и, возможно, не заслуживаем того, что есть у других. Ни счастья. Ни любви. Ни близких. Однако я не могу перебороть в себе чувств, которые испытываю, когда вижу Роуэна во всех его ипостасях: и блистательным ресторатором, и проклятым убийцей. Может, я слишком грешна и не заслуживаю любви, но все равно хочу ее. Простой дружбы мне мало.