Книга Жнец и Воробей, страница 132 – Бринн Уивер

— Ты выглядишь так же. Прекрасно, — говорю я. Делаю шаг вперёд. Роуз не двигается. — Не был уверен, что ты приедешь.

— Я тоже, — отвечает она, отводя взгляд к морю. Долго молчит, и я не вижу на её лице ничего, кроме напряжения. — Мне нужно было время… подумать.

Роуз не из тех, кто долго думает. Она бросается в омут с головой, а потом уже разбирается с последствиями.

— Я рад, что ты приехала, — говорю я. Она кивает, но не смотрит на меня. Я чувствую, как она борется под этой маской равнодушия. — У меня есть кое-что для тебя.

Тянусь к сумке, краем глаза вижу, что она смотрит. Это немного успокаивает. Но как только наши взгляды встречаются, она напрягается. Улыбаюсь про себя и роюсь в сумке. Достаю конверт, но не отдаю его. Открываю сам.

— Последняя, — говорю я, доставая карту. Держу её в руке, а в другой — конверт и письмо. Она хмурится, но берет карту и смотрит на изображение. Она разбирается в Таро. Знала, что это будет последняя. — Влюблённые.

Она молчит, смотрит на карту, пряча лицо за волосами. Я разворачиваю письмо.

— Дорогая Роуз, — читаю я. — Как приятно, наконец, писать твоё имя. Значит, я дома.

Роуз шмыгает носом, но всё ещё не поднимает взгляда от карты.

— Прости меня за всё, что тебе пришлось пережить. Я не мог рассказать тебе, где я и чем занимаюсь, потому что это было слишком опасно. Я боялся, что до тебя доберутся. Даже писать письма было рискованно. Никогда раньше их не писал, но в те дни мне казалось, что мысленная связь с тобой, и что ты держишь в руках ту же бумагу и читаешь те же слова… помогала мне выжить.

Я поднимаю взгляд, и она смотрит на меня, в её глазах блеск. Мои пальцы начинают дрожать, по венам разливается адреналин. Смотрю на свою татуировку на предплечье. Это кардиограмма её ритма сердца, которую я достал тогда в больнице, пока она спала.

— «Влюблённые» символизируют выбор. И выбор, который я сделал девять месяцев назад, был самым сложным в моей жизни. Мне пришлось разбить твоё сердце, чтобы спасти тебя. Уйти, чтобы любить тебя. И теперь я хочу посвятить всю свою жизнь тому, чтобы загладить вину. Я прошу тебя, выбери нас, Роуз Эванс. Обещаю делать всё, чтобы ты была счастлива. Я никогда не полюблю никого, кроме тебя. Поэтому, что бы ты ни выбрала, я тебя не отпущу. Никогда.

Опускаю руку. По щеке Роуз катится слеза. Она смотрит на карту, словно ищет там ответ. У неё дрожит губа. Я хочу прикоснуться к ней. Поцеловатьеё. Но не слишком ли много боли я причинил? Не слишком ли много времени прошло?

Роуз вытирает слезы, но они снова льются из глаз.

— Мне понравились твои письма, — шепчет она. — Но это понравилось больше всего.

Надежда взмывает в груди, такая огромная, что душит, и в то же время такая хрупкая, что кажется, сломается от одного выдоха.

— Мне тоже.

— Я… я была… — голос Роуз срывается. Делаю шаг вперёд, но она мотает головой и откашливается. — Ты сделал мне больно.

— Знаю. Прости.

— Я тоже виновата. Первая нарвалась на Мэтта Крэнвелла. Не было бы ничего, если бы не я.

— Нет, Роуз. Я рад, что ты это сделала, — она наконец смотрит мне в глаза, и это приносит облегчение. — Иначе я бы никогда не встретил тебя. До сих пор пытался бы втиснуть себя в рамки, которые мне не подходят. И в этой поездке я понял, что вся эта идеальная жизнь, о которой я мечтал — просто бред. Я пытался, правда, но это не моё. Только с тобой я почувствовал себя живым, настоящим.