Книга Черная овечка, страница 128 – Бринн Уивер, Алекса Харлоу

— Ты в порядке? — спрашиваю я, мое сердце все еще колотится из-за частых вдохов.

— Я в порядке. А ты?

Я киваю, закрываю глаза и прижимаюсь своим мокрым от пота лбом к ее лбу.

— Мне жаль.

— За то, что выбил дерьмо из Уилсона?

— Нет, — говорю я с тяжелым вздохом. На самом деле я совсем не сожалею об этом, и стараюсь не думать, почему я вообще так поступил. Моя рука скользит вниз по спине Брии. — Прости, если я затронул какие-то воспоминания, которые ты хотела оставить впрошлом.

— Илай, нет, — шепчет она, обвивая руками мою шею и притягивая меня в свои объятия. Я вдыхаю ее легкий аромат, кладя голову ей на плечо. — У меня это работает не так.

Я отстраняюсь, чтобы поцеловать ее, сказать, что люблю, но меня останавливает предупреждающий сигнал.

— Копы! — кричит Саймон. — Собирайтесь!

Глаза Брии расширяются, когда я хватаю ее за руку.

— Давай, Панкейк. Пора идти.

Мы надеваем шлемы, и Бриа прокладывает маршрут на телефоне к озеру Макдональд. Мы пробираемся сквозь спешащих зрителей и ревущие мотоциклы, когда выезжаем на дорогу. Мы ускоряемся на поворотах и обгоняем другие байки, а Бриа повторяет со мной каждый наклон. Мы даже не слышим сирен, но едем так, как будто они прямо за нами. Спустя час и два знака с оленями мы катим по уединенной гравийной дорожке, которая ведет к массивному бревенчатому домику на берегу.

Солнце уже садится, когда я паркуюсь рядом с лестницей, ведущей на круглое крыльцо. Это еще одно впечатляющее сооружение, без каких-либо украшений на стенах и с изящными деталями, смешанными с деревенским теплом дерева. Бриа направляется на кухню с полированными гранитными столешницами и сверкающими стальными приборами и достает аптечку первой помощи из ящика рядом с газовой плитой.

— Нам лучше остаться здесь на ночь, — говорит Бриа, когда я отправляю сообщение Флетч, чтобы узнать, может ли она выгулять Дьюка. Она отвечает почти сразу, смайликом большого пальца вверх.

— Хорошо. Во сколько у тебя завтра первое занятие?

— Не раньше часа дня. А у тебя?

— В одиннадцать.

Бриа кивает и жестом приглашает меня сесть на один из стульев на островке. Она наливает два бокала бурбона, прежде чем сесть рядом со мной. Я наблюдаю за точной работой ее нежных пальцев, пока она готовит повязки с кремом-антибиотиком и распаковывает марлевый тампон, смачивая его в спирте.

— Прости, милая. Не следовало приводить тебя туда, — говорю я. Она прижимает пропитанный тампон к моим окровавленным костяшкам пальцев и вытирает засохшую кровь, острая боль просачивается в раны.

— Если бы я не хотела идти, я бы не пошла, — отвечает она, растерянно пожимая плечами.

— И я прошу прощения за свою реакцию на Уилсона. Не буду винить тебя, если после такого ты станешь относиться ко мне хуже.

Движение руки Брии замедляется, и она моргает, глядя на меня.

— С чего быэто?

— Из-за драки? Может быть, из-за того, что выбил человеку зубы?

Бриа фыркает от смеха и возвращается к своей работе.

— Я не буду относиться к тебе хуже, — она долго молчит и делает то, чего я никогда от нее не видел. Она начинает покусывать губу, сосредоточенно нахмурив брови. — Ты бы стал думать обо мне хуже? Если бы я была… жестокой… с кем-то?

— Нет, Бриа.

— Такое бывало.

— Это все равно не меняет того, что я чувствую.

Бриа кивает. Она продолжает кивать — почти незаметное, ритмичное покачивание головой. Она снова начинает покусывать нижнюю губу, складка между ее бровями становится глубже. Я чувствую, что она на грани чего-то, какого-то вопроса или чувства, которое не может сдержать. Но я не спрашиваю. Я просто жду, надеясь, что она сделает все сама.