Книга Черная овечка, страница 125 – Бринн Уивер, Алекса Харлоу

Саймон очарован, и я замечаю все очевидные признаки. То, как он держит ее за руку на мгновение дольше, чем нужно. Его расширенные зрачки. Особый изгиб губ.

— Мы раньше не встречались?

— Не думаю.

— Может быть, ты бывала в баре «Консульство»? Я там работаю барменом.

— Неа, — говорит она и пожимает плечами. — Может я со многими девушками «на одно лицо».

Саймон выдает свою самую очаровательную улыбку.

— Я в этом сомневаюсь.

— Давай иди, придурок, — говорю я достаточно шутливым тоном, чтобы Саймон рассмеялся, несмотря на мое растущее желание перегрызть ему глотку. — Она расплющит тебя быстрее, чем ты успеешь моргнуть.

Саймон снова разражается смехом и хлопает меня по плечу.

— Ладно, Кэп. Вставай через десять минут. Бриа, очень приятно познакомиться, — Саймон слегка отдает нам честь, идет мимо нас, глаза Брии следят за его движением. На ее лице нет эмоций, словно нетронутый холст. За исключением глаз. Они сверкают злобой, как будто она планирует сотню различных способов содрать с Саймона кожу заживо.

— Убийственные флюиды, — говорю я, притягивая ее ближе.

Выражение лица Брии вспыхивает, как будто мои слова — это удар молнии, прожигающий темноту.

— Что?

— Ты выглядела так, словно хотела убить его, — я целую веснушчатый нос Брии, а когда отстраняюсь, ее взгляд прикован где-то в районе моего сердца.

— Правда?

Черт. Бриа не поняла шутку. Она выглядит смущенной, возможно, даже встревоженной. Может быть, я перешел какую-то черту, сам того не осознавая. Бывают моменты, когда я настолько сосредоточен на настоящем с ней, что забываю об ужасном прошлом, которое она скрывает от меня. Я не знаю, что находится в этой коробке, или от чего она страдала, или чему была свидетельницей.

Я обнимаю Брию за спину.

—Хэй. Извини меня.

Замешательство Брии, кажется, только усиливается, между ее бровями появляется небольшая складочка, когда она встречается со мной взглядом.

— За что?

— За шутку про убийственные флюиды. Если это тебя утешит, у меня тоже было желание убить его, если именно это пришло тебе в голову. Стыдиться тут нечего. Ты же ничего такого не сделала.

Бриа пытается улыбнуться, но это выглядит болезненно, и укол вины обжигает мое сердце. Я притягиваю ее ближе, пока она не забирается на байк передо мной, ее ноги свисают с моих. И мне все равно, кто здесь, или что они думают, или кого они из нас знают. Я обнимаю Брию за талию руками в перчатках и целую ее так, словно мы единственные люди на свете. Тонкий вкус мяты покрывает мой язык, когда она исследует мой рот. Ее ногти царапают мои волосы и затылок. Бриа погружается в меня, и звуки музыки и голосов затихают вдали, пока она не остается единственной реальной вещью.

И так оно и есть. Она — единственное, что реально. Единственный человек, с настоящими чувствами. Она наполняет пустые пространства тайной, остроумием, юмором и красотой. Никто никогда не подходил мне так, как она.

Внешний мир врывается внутрь звуком клаксона и ответными возгласами свиста и радостных криков. Мы смотрим на Саймона, стоящего в центре парковки со сложенной запиской в руке.

— Добро пожаловать на «Осеннюю гадюку»! — кричит он, и группа снова приветствует его. — В этом году у нас много претендентов на трофей «Змеиная голова».

— Это самый уродливый трофей всех времен. Не знаю, зачем я рискую из-за этого своей шеей, — тихо говорю я Брие, в то время как Саймон поднимает кусок меди в воздух перед орущей толпой.