Книга Черная овечка, страница 113 – Бринн Уивер, Алекса Харлоу

Несмотря на то, что здесь так тихо, слышны только писк мониторов и скрип обуви медсестер в коридоре, я не замечаю, как кто-то входит в палату, пока первые слова не слетают с губ Илая.

— Привет, милая.

Мое сердце трепещет, как какое-то существо, выброшенное на грязный, пустынный берег, изо всех сил пытающееся вернуться к жизни. Я открываю глаза и вижу, что Илай стоит рядом со мной с чашками кофе в каждой руке. Наверное, что-то во мне не так, потому что он не задает вопросов и даже не передает мне напиток. Он ставит кофе на прикроватный столик и присаживается на корточки рядом со мной, протягивая руку, чтобы убрать волосы с моего плеча.

— Привет, Панкейк, — говорит он с нежной улыбкой.

Я внезапно потеряла всякую волю бороться с этим ужасным прозвищем. На самом деле, это странно успокаивает.

— Привет.

— Он стабилен?

Я киваю. Илай всматривается в мое лицо, как будто пытаясь найти что-то, чего мне не хватает. Какой-нибудь ключ, который подойдет к замку.

— Что у тебя запланировано на выходные? Есть что-нибудь, о чем нужно позаботиться дома или в Сидар-Ридже для Самуэля?

Он не задает бессмысленных, раздражающих вопросов. Он не хочет, чтобы я извергала информацию в его пользу. Он спрашивает меня о чем-то полезном. Важном.

Мое сердце снова делает то же самое, извиваясь в маслянистой грязи. Часть меня хочет бороться с добротой Илая, просто чтобы иметь возможность нажать на спуск и выпустить часть давленияиз резервуара ярости и замешательства, запертого за плотиной. Другая часть меня хочет зарыться в него и спрятаться от всего мира. Я киваю, Илай передает мне кофе, и я делаю большой глоток, пробегаясь по мысленному списку, засунутому в дальний угол моего мозга.

— Мне нужно позвонить в Сидар-Ридж, чтобы держать их в курсе дела.

— Предоставь это мне. Я поговорю с Блейк, она жена Флетчер. Она здесь хирург-ортопед. Она может получить обновленную информацию и передать в Сидар-Ридж. А как насчет дома?

— Моя уборщица, Эми. Она приедет завтра, надо спросить, сможет ли она заскочить сегодня утром покормить Кейна.

— А как насчет занятий? Тебе нужно что-нибудь сделать в понедельник?

— Я поглощена курсовой работой. Единственное, чего я еще не сделала, — предложение тем эссе для промежуточных экзаменов доктора Хальперон.

— Ладно, я с ней поговорю. Что еще?

Я качаю головой.

— Нет, все в порядке. Я сама сделаю. Мне просто нужен час или два.

— Бриа, позволь мне разобраться с этим. Доктор Хальперон и так развела там бардак в отделении. Она может сама откопать несколько старых тем для эссе и перепрофилировать их, ты не обязана это делать.

Я испускаю долгий вздох и прижимаю пальцы к виску, где начинает пульсировать головная боль.

— Все узнают, Илай. Если ты вмешаешься, они поймут, почему.

— Тебя это волнует?

Нет, не волнует.

— Тебя волнует, — говорю я. Это похоже на забрасывание зазубренного крючка в черные воды.

— Мне насрать, что они думают, — отвечает Илай, его рука касается моей щеки. Его большой палец гладит мою кожу с медленной и осторожной грацией. — Вообще-то нет, я беру свои слова обратно. Мне не все равно. Я хочу, чтобы все знали, что ты моя. Хальперон. Такахаши. Даже ворчливый сторож, Дейл.

— Только не Дейл.

— Ага. Дейл.

Господи. Почему это простое прикосновение к моей щеке такое приятное? Почему все, что говорит Илай, пронизывает тень, как летнее солнце? Мне следовало бы усерднее стараться, чтобы прогнать его. Я не хочу причинять ему боль, хотя кажется, что это неизбежно, подпущу ли я его ближе или оттолкну. Нам обоим лучше жить порознь. Илай будет в безопасности подальше от меня, а я нашла бы другой выход для своей беспомощности. Плавание. Охота. Бег, пока сердце не разорвется. У всех занятий есть своя привлекательность, но все варианты кажутся пустыми без него.