Книга Скелет, страница 92 – Триша Вольф, Бринн Уивер

Я вытягиваюсь на цыпочках, притягивая Джека ближе, чтобы прошептать ему на ухо с коварной улыбкой.

— Я очень надеюсь, что нет, доктор Соренсен. Это помешает моему веселью.

Наши взгляды встречаются, хотя мы стоим так близко, что черты лица Джека расплываются. Мои губы скользят по его щетине, я отстраняюсь. Не поцелуй, а соблазн. Обещание. Может быть, награда. Я чуть крепче сжимаю пальцами его руку, и, в последний раз задумчиво нахмурившись, Джек первым спускается по лестнице.

В конце концов, мы возвращаемся в его кабинет, где он останавливается у одного из трех книжных шкафов, стоящих вдоль стен. Джек наклоняется и просовывает палец под нижнюю полку, ожидая, пока раздастся тихий звуковой сигнал, подтверждающий его отпечаток. Книжный шкаф открывается и отодвигается от стены, показывая узкий винный погреб с ромбовидными полками, уставленными бутылками.

— Ты добавишь меня в свою систему с биометрическими данными? — спрашиваю я, когда Джек проходит в другой конец комнаты и находит еще один датчик, спрятанный под рамкой ниши в дальней стене. Еще один негромкий цифровой сигнал, еще одна полка распахивается, открывая потайную дверцу. — У меня должен быть доступ, по крайней мере, к запасам вина.

— Зная тебя, ты найдешь дорогу внутрь без моего разрешения, — отвечает Джек, отпирая железную дверь.

— Я заметила, что это не ответ на мой вопрос, доктор Соренсен.

Он лишь коротко улыбается, прежде чем щелкнуть выключателем и жестом пригласить меня войти внутрь.

Комната трофеев Джека — первая в доме, где я получаю истинное представление о нем. Даже оранжерея больше похожа наокно, которое позволяет мне только заглянуть в его мысли обо мне. Но комната трофеев — это все равно, что распахнуть дверь в его душу.

Комната длинная и узкая, вдоль одной стены стоит старый диван, его потертая обивка покрыта покрывалами и разномастными подушками, которые каким-то образом все еще гармоничны. Помимо цветов, я впервые заметила в доме какой-либо цвет и узор, хотя тона по-прежнему темные и глубокие. Напротив дивана и прикроватных тумбочек находится стол и книжная полка, на которой размещены тексты с аннотациями и ряд переплетов. В конце комнаты небольшой стеллаж для хранения, а рядом с ним запертая стальная дверь, от ее неумолимой поверхности исходит холод.

И повсюду на стенах картины Джека.

Карандашом. Угольным. Наброски плоти, отделенной от костей, — стиль клинический, но вызывающий воспоминания. На некоторых из них бедренные кости, каждая из которых представляет собой уникальное исследование определенных особенностей. Блеск гладкой поверхности надколенника. Крошечные бороздки на межвертельной линии возле шейки кости. На других — ключицы, нижние челюсти, малоберцовые кости. Но наиболее распространенные подъязычные кости. Красивая и нежная, изображенная под разными углами. Неглубокие вогнутости. Меньшие рога, которые соединяют плавающую кость с шиловидно-подъязычной мышцей. А рядом с набросками — сами кости, хранящиеся в запертых стеклянных витринах.

Я трачу время на то, чтобы рассмотреть многие из них, сравнивая сходства и различия между набросками и костями. Иногда рисунки являются точными изображениями. На других набросках кажется, что Джек рисовал по другой модели.

— Ты рисуешь их перед тем, как убить, да? Вот почему они не всегда похожи, — говорю я, наклоняясь ближе, чтобы рассмотреть одну кость и ее нарисованную пару, которые заметно не совпадают.