Книга Сердце с горьким ядом, страница 57 – Бринн Уивер

Рука Ашена молниеносно сжимает мое горло. Дым клубится за его спиной, когда крылья разворачиваются, заполняя пространство. Искры сыплются на каменный пол.

— Так в тебе все-таки есть много демонического, — говорю я, запрокидывая голову, словно приглашая сжать сильнее. — Однажды я поверила, что ты не такой, как другие в твоем мире. Докажи, что я ошибалась в последний раз, на случай, если не усвоила урок. Прикончи меня, чтобы мне не пришлось делать это самой.

Его большой палец медленно скользит по линии челюсти, ласка настолько нежная, что ее можно принять за воображение.

— Какая же ты стихийная, вампирша. Едкая. Храбрая. Безрассудная, — его взгляд скользит по моему лицу.

— Хватит тратить мое время на снисходительные жнецовские речи. Убей меня уже.

— Я не причиню тебе вреда. И не позволю тебе сделать это самой.

Его глаза вспыхивают решимостью. А затем в выражении мелькает намек на извинение. Прежде чем я успеваю среагировать, его другая рука раздавливаетхрупкую ампулу на цепочке у моей груди. Жидкость смешивается с кровью из мелких порезов на нашей коже и стекает между грудями.

— Что за...

— Sabbi Leucosia libbu amaru nanam. Batiltu iskakku shul libbu istu abatu ana simtim alaku.

Резкий вдох разрывает жжение в горле. На мгновение мы просто смотрим друг на друга.

— Ублюдок, — шиплю я.

Не отрывая взгляда, выхватываю кайкен из ножен на бедре и пытаюсь поднести к горлу, но рука дрожит, будто ее сдерживает невидимая сила. Вкладываю всю силу в движение. Стискиваю зубы, рыча, пытаюсь приблизить лезвие. Оно не двигается ни на миллиметр.

Но я уже знаю, почему. Потому что понимаю его слова.

«Сердце Леукосии — буря. Останови оружие от уничтожения собственной судьбы».

Ашен отнял у меня возможность покончить с собой, забрал последний шанс сбежать из этого ада.

Чистейшая ярость течет по побелевшим костяшкам, и я направляю нож на Ашена, успевая поранить его плечо, прежде чем он выбивает клинок. Его хватка возвращается к моему горлу, и он прижимает меня к стене. Сердце бешено бьется под его ладонью, вонзающей осколки от ампулы глубже в кожу.

— Отлично. По крайней мере, я еще могу ранить тебя.

Мы смотрим друг на друга. Его дыхание обжигает кожу. Пепел и дым от его крыльев заволакивают пространство, скрывая свет звезд на небе.

— Я не причиню тебе вреда, — повторяет он тихо. Черное пламя пляшет в его глазах. Я чувствую его жар, когда он изучает мое лицо, задерживаясь на губах.

— Ты уже причинил. Снова. Буквально через две секунды после обещания. Или ты забыл, что до сих пор вдавливаешь стекло мне в грудь, гребаный мудак?

Будто и правда забыв, Ашен медленно убирает руку. Осколки падают на пол. Некоторые остаются в коже. Он смотрит на мою окровавленную грудь, морщится и вытаскивает один осколок, затем другой, не обращая внимания на те, что торчат из его ладони.

— Прости, — шепчет он, не отрывая взгляда от моей кожи. — Я сделал единственно возможный выбор, чтобы спасти тебя.

— Извинения ничего не значат, когда ты совершаешь непростительное. Ну не знаю, например, заставляешь кого-то довериться тебе, а потом предаешь, чтобы его месяц морили голодом и пытали в гребаном подземелье.

— Это сделал Эшкар, не я, — говорит Ашен все тем же тихим голосом. Он прижимает большой палец к моей челюсти, когда вытаскивает длинный осколок.