Книга Сердце с горьким ядом, страница 58 – Бринн Уивер

— Ах да, прости.Ты просто стоял и смотрел, ничего не делая. Зато успел обнять другую девушку через несколько часов после того, как трахнул меня в своей машине. И в доме. В домах, прошу прощения.

Его взгляд скачет между моими глазами.

— Это не то, что ты думаешь.

— Какая неожиданность. Правда – это ложь. Реальность - иллюзия. А общий знаменатель во всем этом дерьме - ты.

Мы застываем в напряженной тишине. Моя ярость пылает под кожей, горло под его хваткой. Как и в комнате, когда он прижал меня к стене, кажется, я могу вырваться, если захочу. Часть меня хочет бежать как можно дальше. Другая, более безрассудная, - чтобы он сжал руку, пока мир и все его страдания не исчезнут. Но больше всего, хоть и не признаюсь, я хочу остаться здесь. Как парус в ветрах страха, привязанный к его руке.

Горе и желание пожирают борьбу в моей плоти, клетка за клеткой. Сколько ни сражаюсь, мое сердце упрямо бунтует против разума.

— Зачем, Ашен? — шепчу я. Гневные слезы наполняют глаза. Это слезы ярости, потери и тоски. — Зачем ты это делаешь? Скажи мне правду. Хотя бы раз, если больше никогда не скажешь ничего честного.

Пламя в его глазах не гаснет. Но сквозь огонь я вижу не только злость и разочарование. Вижу отчаяние. Агонию и страдание. Он пережил новую боль, и она до сих пор терзает его, преследуя каждый вздох.

— А ты как думаешь? — он ждет реакции, но я отказываюсь ее дать. Ашен отводит взгляд и наклоняется. Мурашки бегут по моей шее и рукам. Тепло разливается внизу живота, когда его губы касаются кожи, и он шепчет на ухо: — Libbu isriq, ekimmu.

Слова заползают в грудь и обвиваются вокруг костей.

Ты украла мое сердце, вампирша.

— Тогда забери его обратно, — шепчу. — Я не могу быть твоим оружием.

— Я так не говорил.

— Тебе не нужно. Ты явно хочешь больше власти в Царстве Теней.

Его улыбка становится едкой, когда наши взгляды сталкиваются.

— Ты правда веришь, что в этом причина?

— А в чем еще?

— В чем же еще.

Я фыркаю, пронзая его ядовитым взглядом.

— Ты либо не говоришь ничего, либо лжешь. Не знаю, почему ждала, что сейчас что-то изменится.

— Ты все равно сожгла бы мои слова, — его взгляд задерживается на мне, прежде чем снова опускается к груди. Мы погружаемся в тишину, пока он с хирургической точностью и терпением влюбленного вытаскивает осколки. Я хмурюсь, но он не смотрит, сосредоточенный наосколках в моей плоти.

Отворачиваюсь, когда слезы, которые не могу сдержать, текут по щекам. Одна падает на ключицу, задерживается на кости, затем скользит к сердцу. Рука Ашена замирает. Его палец ловит каплю, растирает ее по коже, пока она не высыхает.

— Хватит, — шепчу я, когда он возвращается к крошечным осколкам. Пытаюсь оттолкнуть его, но он отводит мою руку.

На челюсти Ашена дергается мускул, но выражение его лица полно решимости, и он продолжает сосредоточенно вытаскивать стекло.

— Еще не все, — говорит он, но я не знаю, о чем он: об осколках в моей коже или о суровой судьбе, ранящей мое сердце.

ГЛАВА 17

Когда Ашен наконец отпускает меня, я ухожу без лишних слов, оставляя его в пустой ночи, где ему и место. Найдя остальных и выдержав их слабые протесты, я одна возвращаюсь на Виллу Датура, хотя прекрасно понимаю, мое одиночество лишь иллюзия. Ашен достаточно близко, чтобы я чувствовала его присутствие. Он следит, чтобы я добралась благополучно, но держится на расстоянии.