Книга Сердце с горьким ядом, страница 54 – Бринн Уивер

— Удивлена, что ты только сейчас это понял, — говорю я, и легкий смешок Ашена согревает кожу. — Кажется, я была ясна, Жнец. Я скорее умру, чем позволю тащить себя обратно в Царство Теней.

Его хватка крепчает, когда моя рука опускается.

— Я не собираюсь тебя туда тащить.

— Со всей возможной грубостью заявляю, Жнец: я тебе на слово не верю.

— Хм, — он гудит прямо у шеи. Волна жара устремляется вниз живота, а по коже разливается румянец. — Тогда вот что: я обещаю не забирать тебя и не позволю никому другому увести тебя из этого клуба. Если только ты сама не попросишь.

Я искренне смеюсь, но смех быстро становится едким. Ашен, кажется, не смущен. Его пальцы все еще переплетены с моими. Он кладет подбородок мне на плечо.

Не могу сказать, что пытаюсь вырваться из его объятий, но и выходить с ним в ночь тоже не горю желанием. Ощущение, что мы просто мужчина и женщина, ускользает. Оно испаряется, как туман на солнце.

— Ты? И обещание? — мой голос звучит сладко и невинно, несмотря на боль и злость, скрытые под поверхностью. — Ты нарушил почти все данные мне обещания. Кроме того, Жнец, тебе давно стоило понять: среди бессмертных единственные обещания, что чего-то стоят, оплачиваются кровью.

Его свободная рука скользит по запястью, поднимается выше локтя. Медленно, осторожно, будто он смакует каждое прикосновение. Грудь вспыхивает, когда его ладонь касается плеча. Мурашки следуют за его пальцами, как хвост кометы, когда его рука движется к ключице и останавливается над сердцем.

— Тогда я заплачу кровью, — говорит Ашен, его губы касаются уха с каждым словом. Он поднимаетруку, поднося запястье к моим губам.

Я закрываю глаза. Горло горит от желания при виде вен под кожей. Но дело не только в этом. В намеке. В самом жесте, который притягивает меня не меньше, чем запах, вкус или ощущение его сущности, текущей по моим жилам. Это больше, чем сила секретов и времени в его крови. Это магнитное притяжение, будто мы должны найти друг друга через любые расстояния, миры и время.

«Связанные кровью», — вспоминаю я слова Бьянки. «Чем больше ты пьешь, тем сильнее переплетаются ваши судьбы».

Эти слова оседают в груди, как раскаленный стеклянный шар. Они расширяются, заполняя каждую пустоту, покрывая меня правдой изнутри. А правда в том, что эта кровная связь жестока. Все не должно быть так. Мне не нужно что-то настолько священное от того, кто предал меня.

Я убила почти всех, кто предавал меня за эти тысячелетия. Но тот, кто ранил сильнее всего, сейчас здесь, обнимает меня. И я позволяю. Не могу остановиться.

Нет, все не должно быть так. Не с этим врагом. Не с человеком, который никогда не должен был стать моим.

Та печаль, что поднимается при этих мыслях, — как зыбучие пески. Как место, где мне не положено быть. Как пустыня, что отталкивает меня от моря и поглощает. Сухая, иссушающая. Бесконечная. Безжалостная. Она затягивает, не оставляя ничего, покрывая мой мир грубыми зернами, пока не задыхаюсь, теряя даже волю бороться.

Я замедляю движения. Мускулы постепенно каменеют. За несколько тактов музыки я становлюсь почти статуей.

— Чего ты хочешь? — требую я. Мой голос низкий, напряженный. Ни намека на игривость, флирт или шутки. Музыка продолжается вокруг, будто оставляя нас на холодном, пустом берегу. — Чего ты хочешь? — повторяю я, когда он не отвечает.