Книга Сердце с горьким ядом, страница 34 – Бринн Уивер

— Все хорошо, милая, ты справляешься, — говорит Эдия, склонившись надо мной. Я вцепляюсь в ее взгляд, как лодка в причал посреди шторма. Сердце грохочет в груди, уши закладывает. Эдия улыбается, и эта улыбка разрывает меня пополам. — Борись, Лу, — шепчет она. — Борись, а когда захочется сдаться - борись дальше. Я здесь, я с тобой.

Я пытаюсь улыбнуться. Губы дрожат.

Пора собраться с духом и сражаться, как вампир. Снова.

«Обещаю», — беззвучно шепчу. Готова поплатиться за это кровью. «Люблю тебя».

— И я тебя.

Хассан поворачивается к нам, в его руке шприц с желтой жидкостью. Я чувствую резкий запах кислоты. Слева щелкает отсос.

— Удачи, azizati. Прости за эту боль, — говорит он. Я киваю. Мой взгляд снова на Эдии, в ее глазах — глубины космоса. Тьма, галактики, чужие планеты и древняя сила. Это первозданная красота, одновременно пугающая и величественная. Если это последнее, что я увижу, то пусть.

— En alsikunusi ilimes musiti ittikunu alsi musitum kallatum kutumtum, — произносит она. Ее голос вьется вокруг меня, будто звуковая лента, окутывающая тело слоями заклинаний.

Я призываю вас, Боги Ночи. Вместе с вами я зову Ночь — Невесту вуали.

Аптекарь медленно подносит кончик иглы к моей коже. Он ведет ее по следу проклятия, тому самому, что украло у меня голос.

— Alsi bararitum qablitum u namritum.

Я призываю Сумерки, Полночь и Рассвет.

Он смотрит мне в глаза. И в его глазах я вижу то, что разбивает меня — он не верит. Он думает, что это не сработает. Что он отправляет меня на смертт.

«Все в порядке», — шепчу я, улыбаюсь. Но из горла выходит только тихое шипение дыхания сквозь трубку. Я хочу попробовать. Даже если шансов почти нет. У меня почти ничего не осталось.

Я обвиваю пальцами его руку, когда он прижимает иглу к моей плоти.

— Tuub libbi tu seri liirtedaani, ema usaammaru suummiratiia luuk suud.

Пусть здоровье и счастье всегда сопровождают ее; пусть она обретет все, чего желает.

Я стараюсь сохранить свою улыбку, глядя на старика, и нажимаю пальцем на его, вдавливая первые капли кислоты в горло.

Поначалу — почти привычно. Жжет, да, но не больше, чем обычно. Просто знакомая, постоянная боль от серебра.

Но это быстро меняется.

Огонь усиливается. Дыхание сбивается, сердце бьется, как в клетке.

И вот она — боль. Настоящая. Обрушивается, как цунами. Беспощадная, всепоглощающая. Жжет так, что даже глаза будто плавятся в глазницах. Я хочу выдрать это из себя, но Коул держит меня за руку.

Мои глаза полны слез. Я борюсь с кашлем. Во рту появляется вкус крови.

Хассан вводит еще больше кислоты.

Эдия продолжает заклинание, но я уже не слышу слов.

Хассан отдает приказы. Какие — не разобрать.

Отсос скользит в мой рот. Очередная порция кислоты впрыскивается в горло. Я не могу закричать. Не могу пошевелиться, меня удерживают.

Еще кислота. Еще кровь. Еще боль, такая жгучая, что невозможно выдержать. Будто я глотаю огонь. Будто пью расплавленную лаву. Отсос захлебывается. Я чувствую запах… плавящейся плоти.

Перед глазами темнеет. Я отталкиваю тьму. Я дала обещание. Я должна продолжать бороться. Борись, Лу.

Очередной шприц. Снова кислота. Как ее может быть еще больше?! Я готова поклясться, она уже прожгла меня насквозь.

Слышу, как Коул ругается.

Хассан рявкает на него:

— Отсос, мальчик.

— Она слишком медленно исцеляется!