Книга Сердце с горьким ядом, страница 22 – Бринн Уивер

— Ты никогда не доверяла мне, да? В этом ты хотя бы была честна, — говорит Ашен, швыряя блокнот к моим ногам. Его челюсть напрягается. — А я тоже. Это была правда, Лу. Каждое слово.

Слышу, как его хватка сжимает рукоять меча. Мой взгляд скользит к этому движению, и я замечаю что-то новое: татуировки на его пальцах, черные буквы, обведенные мерцающим золотом. Вертикальные линии, шевроны, треугольники древнего языка, который мало кто из нас еще помнит. Шумерский язык. Это даты. Конкретно — два дня назад. Снова смотрю ему в глаза, хмурюсь, пока перебираю все возможные значения.

Мы стоим в тишине, которая длится будто пять тысяч лет, не отрывая взглядов друг от друга. Из-за змеи и этой напряженной встречи со Жнецом, стресс начинает разрушать мой хрупкий контроль над телом. Сердце бьется слишком громко в ушах. Пот стекает по позвоночнику. Хочу, чтобы он ушел, пока еще могу держаться.

«Ты попросил прощения. Как мило. Для меня это ничего не значит. А теперь исчезни нахрен», — шепчу, снова указывая на дверь.

Кожа горит, будто пленка огня над ледяной водой, невыносимое, невозможное противоречие ощущений. Сдерживаю желание прижать свободную руку к вискам, пока глаза покалывает. Не хочу казаться слабой. Но ладони уже немеют. Не чувствую пальцев ног. Левый глаз дергается. И Ашен все замечает.

— Что бы ты ни думалаобо мне, тебе нужна моя помощь, — говорит он, голос все такой же тихий. Делает маленький шаг вперед, и я отступаю, неуверенно. — Я могу забрать тебя сейчас.

«Ты никуда меня не заберешь», — шепчу сквозь учащенное дыхание. Зрение плывет. Не свожу с Ашена глаз, будто он акула в бушующем море. Даже с отравленным клинком я не смогу его остановить.

Слезы от бессилия жгут глаза.

«Ninmen Elsal», — выдыхаю, сдерживая рыдания.

— Вампирша…

Ноги подкашиваются, падаю на одно колено, изо всех сил борюсь с онемением, ползущим вверх по икрам. Ашен делает еще шаг, и я запрокидываю голову. Прижимаю нож к своему горлу. Удивление вспыхивает в его глазах, когда взгляд падает на клинок.

«Я не вернусь», — беззвучно говорю, трясу головой. Хотела бы крикнуть это. Если это мои последние слова, они разорвут ночь. Расколют тьму пополам и выплеснут в мир последнюю вспышку яростного света.

Больше не пытаюсь скрыть отчаяние на лице. Слезы текут по щекам. Ашен переносит вес, готовясь к следующему шагу, но я вонзаю лезвие глубже. Чувствую запах крови. Не отвожу глаз от Жнеца, сильнее вдавливаю острие в плоть.

По его лицу вижу: Ашен очистил лезвие.

Здесь нет «Крыла Ангела». Какой же он мастер обмана. Но я больше не поверю в ложь.

«Ублюдок. Я знала. Здесь нет яда».

— Лу, опусти его.

«Возвращайся к Давине. Я никуда не пойду с тобой».

Искры вспыхивают в пламени его глаз.

— Боже, Лу. Я пытаюсь…

Треск.

Точечный свет разрывает время и материю. Молнии расползаются от центра, медленно, пожирая тьму сарая, оставляя за собой черноту — холодную, как сердце вселенной. Вдали мерцают звезды, кружатся галактики. Гравитация сжимает нас.

И из самой глубины тьмы выходит Эдия.

Ее глаза — омуты комет и звезд. Кожа, темная как полночь, светится, гудит от гнева.

— Ты дал мне обещание. Я сказала: верни ее невредимой, или я приду за тобой, — цедит Эдия, и ее голос сотрясает доски и сломанные инструменты вокруг. — Уходи, или я исполню свой долг, Жнец.