Книга Сердце с горьким ядом, страница 18 – Бринн Уивер

Решив, что сон безнадежен, я встаю, закутываюсь в вязаный плед, беру дневник и вонючую одежду. Черт, они правда смердят. Теперь мне жаль Коула, который сидел с нами в машине. Чистой, я чувствую этот запах в десять раз сильнее.

Приоткрываю дверь, стараясь не разбудить новых соседей. В доме темно, все спят. Слышу ровное дыхание трех пар легких и чей-то легкий храп. Сердце Эрикса бьется, как у колибри. На губах появляется тень улыбки. Бесшумно спускаюсь на кухню, нахожу зажигалку для гриля и выхожу во двор с кайкеном на бедре.

Луны нет. Звезды как яркие шары, мерцающие в черном одеяле ночи. Как я и надеялась, во дворе есть кострище рядом с сараем и прудом. Вода неподвижна, отражает небо, как зеркало. Высокие камыши обрамляют берег, лягушки квакают в траве.

Четыре кресла окружают кострище. Я кладу вещи на то, что лицом к сараю, складываю дрова и разжигаю огонь. Когдапламя разгорается, бросаю в него одежду и наблюдаю, как она превращается в пепел.

Перебираю дневник, пальцы скользят по тисненым золотым узорам. Даже без луны видно, как они мерцают. Мысль о том, что Жнец выбрал этот дизайн, потому что он мне понравится... от этого факта, правдивый он или нет, не хочется сжигать его. Я вышла сюда, чтобы сбросить кожу, превратить воспоминания в пепел. Но... не могу. Может, если бы злилась. Иногда злюсь. Или если бы грустила. Часто грущу. Сейчас же я просто пуста, вычищена.

Открываю на последней записке.

«Прости».

Не смотрю долго на это слово, будто оно — заголовок пустой книги несбывшихся обещаний. Эти мысли горькие, мрачные. Но мы, вампиры, иногда не можем иначе, слишком много лет капля за каплей наполняют колодец памяти, который никогда не иссякнет.

Не отрываю взгляд от огня, медленно отрываю страницу. Волокна рвутся, как кожа, сходящая с плоти. Я знаю эти звуки. Галл позаботился, чтобы я их не забыла, даже если моя вампирская память когда-нибудь исчезнет.

«Прости».

Бросаю последний взгляд на слово, сжимаю страницу в кулаке и кидаю в огонь. Бумага вспыхивает оранжевым, края обугливаются, слова исчезают навсегда.

Вырываю следующую страницу. «Я не такая, как все вампиры». Сжимаю, бросаю в пламя.

Может, я больше и не вампир, — думаю, наблюдая, как горит бумага.

Может, нужно листать назад, до самого начала. Разобрать боль по кусочкам. Сжечь все сразу — это слишком. Но страница за страницей... это я вынесу. И справлюсь.

«Я не знаю. Насколько все плохо?»

Это было после встречи с ангелом в Саккаре, перед тем как Ашен впервые предложил мне свою кровь.

Колеблюсь. Вкус воспоминания наполняет рот. Кажется, до сих пор чувствую его присутствие в жилах. Пальцы на краю страницы готовы дернуть, но не могут.

По спине пробегает ледяная волна.

И тут я слышу.

Тишину.

Лягушки замолчали. Нет стрекота насекомых. Даже звезды меркнут перед инстинктом, который заполняет мир и проникает в поры. Время останавливается.

Слышу всплеск в пруду. Волны нарушают поверхность воды, плещутся о берег.

Встаю, прижимаю дневник к груди. Плед падает к босым ногам. Отступаю медленно, шаг за шагом. Не хочу запутаться в его складках.

Ноздри раздуваются, ловя каждый запах: роса на траве, кондиционер для белья на одежде, дым костра.

Но ничего, кроме огня и треска дров.

Ноя знаю, что не одна. Знаю.

Крадусь к сараю, нажимаю на железную защелку. Тихий щелчок — единственный звук, кроме огня.