Книга Сердце с горьким ядом, страница 14 – Бринн Уивер

— Надеюсь, Лу прикончила его насовсем? — спрашивает Эдия. Я чувствую ее взгляд, но слишком занята, сверля глазами Коула в зеркале.

— Нет. Но остальные, кого я убил мечом, не вернутся.

Его взгляд смягчается, и, кажется, я читаю в нем мысли. Это похоже на извинение — за то, что забрал месть, которая должна была быть моей. Не знаю, делает ли это его более ангельским или менее. Он снова смотрит на дорогу, тянется назад,к сумке у ног Эдии.

— Посмотри в сумке. Там кровь для тебя.

Я расстегиваю рядом стоящую сумку, достаю один из двух термосов. Откручиваю крышку, аромат теплой крови ударяет в нос и горло, наполняя рот ядом. Кардамон. Корица. Не хватает меда, но это похоже на то, что готовил мне мистер Хассан в Каире. Я впиваюсь взглядом в зеркало, мой немой вопрос висит в воздухе, но я не готова услышать ответ.

— Не все так, как кажется, Лу, — говорит Коул, и я понимаю: он знает. Не все вопросы готовы быть заданы. Не все ответы услышаны.

Я пью, глядя в окно. Мы погружаемся в тишину, все еще ошеломленные побегом. Эдия и Коул тихо обсуждают дни в заточении: сколько их прошло (двадцать шесть, черт возьми), как часто нас кормили (слишком редко), на какие вопросы мы отвечали (почти ни на какие — в отместку за голод).

В конце концов я допиваю первый термос, откидываюсь на сиденье, прижимая плед к лицу. Слишком измотана, чтобы пить второй или следить за разговором. Засыпаю почти мгновенно.

Просыпаюсь, мы все еще в пути, но солнце уже село. Веки липкие от пота, одежда прилипла к коже. Моя рука лежит в ладони Эдии, она склонилась над моими пальцами, осматривая их.

— Этого не должно быть, — говорит она Коулу. — Она выпила целый термос. Хотя бы это должно было зажить.

— Какой она пила?

Эдия замечает, что я проснулась, прячет тревогу за улыбкой, берет пустой термос.

— Красный.

— Дай ей другой, эта кровь должна быть сильнее.

Она откручивает крышку, наливает в стальную чашку. Тот же аромат корицы и кардамона, но насыщеннее, слаще, будто с примесью жимолости.

— Садись, милая, выпей это.

Я подношу чашку к губам, делаю глоток.

И сразу понимаю.

Она шипит, как шампанское. Чувствую, как пузырьки танцуют в горле, скользят по обожженным связкам, проникают за стену груди.

Это — время и история. Сила и потеря. Ярость и тоска.

Я отстраняюсь, жестом требую термос. Эдия передает, я зажимаю чашку между коленями. Она наблюдает, как я откручиваю крышку.

Нажимаю кнопку, опускаю стекло машины и выливаю содержимое на дорогу.

Эдия протестует, но я не слушаю, даже когда слезы заливают глаза, а зрение становится красным. Швыряю термос на дорогу, затем чашку, закрываю окно. Бросаю Коулу последний угрожающий взгляд, сворачиваюсь на сиденье, отвернувшись.

— Какого черта? — шепчет Эдия.

— Это его кровь, — тихо говоритКоул.

Эдия тяжело вздыхает. Я закрываю глаза, чувствуя, как ее рука ложится на мое бедро.

В машине воцаряется тишина.

ГЛАВА 5

Я не сплю, хотя и пытаюсь. Вскоре машина замедляется, поворачивает налево, затем еще раз налево и съезжает на гравийную дорожку. Я приподнимаюсь и вижу небольшой скромный фермерский дом, окруженный яркими цветами и высокими изгородями. Дверь открывается, и на пороге появляется ангел Эрикс, его широкая улыбка освещена фонарями на крыльце.

Машина останавливается, и Коул выскакивает, даже не заглушив двигатель. Он взлетает на крыльцо и крепко обнимает Эрикса. Когда они отстраняются, ладони Коула касаются его лица, прежде чем их губы сливаются в страстном поцелуе.