Книга Тень на жатве, страница 63 – Бринн Уивер

— Ну же, вампирша, — говорит Ашен, и я чувствую, как простыни выскальзывают из моей хватки. Пытаюсь замотаться в них, как в буррито, но тщетно. Вместо этого я просто сворачиваюсь в жалкий комочек. — У меня есть крофе.

«Я хочу только спать».

— Есть душ.

«Там нет фена. Мыло вонючее. Хочу спать».

— А как насчет Кровавой Мэри?

«Ты что, думаешь, я какая-нибудь деревенщина? Приемлю только Кровавый Цезарь⁸».

— Специально для тебя у меня есть томатный сок.

Приоткрываю один глаз и кидаю на Ашена недоверчивый взгляд сквозь спутанные волосы. Он указывает на тумбочку, и я перевожу взгляд. И точно, там стоит дымящаяся чашка с крофе, высокий стакан Кровавого Цезаря с дополнительной порцией крови (еще бы) и тарелка с беконом. Я показываю на бекон и смотрю на него вопросительно.

— Все любят бекон.

«Только не веганы».

— Все, кроме веганов, любят бекон.

«Логично».

Я с трудом принимаю сидячее положение. Комната кружится, словно пытается сбросить меня, и я хватаю первую попавшуюся вещь с тумбочки. Ну конечно, алкоголь.

— Выглядишь так, будто я протащил тебя по асфальту.

«Какой же ты сегодня любезный! Если ты ждал, что я проснусь с идеальной прической и свежим макияжем, то это не ромком. Хотя откуда тебе знать о ромкомах, у тебя же нет Netflix». — я пишу это, откусывая бекон и обмакивая его в «Цезарь».

— У меня есть Amazon Prime Video, и Apple TV. И Disney+. На ноутбуке. В сумке, — говорит Ашен, сморщив нос при виде моей трапезы.

Что…за…дичь?

— Что?

«Ты же Жнец. С каких пор у Жнецов есть Disney+?»

— «Мандалорец» – неплохой сериал. И малыш Йода милый.

«Ты вообще кто? Я умерла? Точно умерла».

— По виду, можно сказать и так.

Я наконец осознаю, что на мне только одна накладная ресница, и отрываю ее. Ашен же, напротив, выглядит отдохнувшим и готовым покорять мир. Я наблюдаю, как он продевает запонку в рукав своей темно-синей рубашки, и подавляю желание закатить глаза. Я в платье с вечеринки, которое сейчас выглядит как тряпка.

«Ты спал?» — пишу я, толкая Ашена локтем с блокнотом, чтобы он увидел мою записку.

— Да.

Оглядываю комнату, но подушек на полу не вижу. Ухмыляюсь, представляя, как он спит, стоя под душем.

«…Где?»

— Здесь. Рядом с тобой.

Встречаюсь взглядом с Ашеном. По его вчерашнему молчаливому бегству я решила, что он постарается не попадаться мне на глаза, а может и вовсе растворится в ночи. Но он смотрит на меня так, словно что-то хочет сказать. Возможно, хочет извиниться. Или объяснить что-то. Может даже попытается погасить этот пожар между нами, пока не испепелил нас обоих. Но он никогда не скажет этого.

— Нам пора, — говорит Ашен и протягивает мне мой крофе вобмен на пустой стакан от «Цезаря». Я вздыхаю. Этот момент напряжения испарился, словно его и не было. Делаю глоток обжигающей жидкости. Мне немного лучше, но боюсь, что меня вырвет в душе.

Так и происходит.

После этого чувствую себя немного лучше, но голова раскалывается. Троекратное полоскание рта спасает ситуацию. Надеваю джинсы, белую рубашку с длинными рукавами, собираю влажные волосы в небрежный пучок. Макияж? Ну уж нет. Кто на это способен в таком состоянии?

Собравшись, мы направляемся вниз, в огромный зал. Здесь совершенно пусто. Наши шаги отзываются эхом в стенах, словно стая летучих мышей мечется между колоннами. Приближаясь к котлам, я замедляю шаг, и, оказавшись совсем рядом, замираю. Мне хочется спросить Ашена о ползунах, которых мы видели прошлой ночью, пока он зажигает факел, но я сдерживаюсь. Он бросает пылающий факел в спящий котел, и тот оживает с оглушительным ревом. Когда Ашен оказывается рядом со мной, меня захватывает волна паники, и я ничего не могу с этим поделать. Похмелье почти прошло, и голова перестала кружиться. Единственное, что я вижу, — это пламя.