Книга Шоколадница в Академии магии, страница 7 – Татьяна Коростышевская

– Месье Шапокляк, продайте сову мне.

– Вам-то, мадемуазель, она на что?

Я пожала плечами:

– Это важно? На шляпку или для амулета. Двадцать корон.

– Двадцать пять!

– По рукам.

Достав из-за пояса кошель, я отсчитала монеты. Девицы испуганно запищали, когда птица издала горловой громкий клекот, одна мадемуазель даже попыталась найти защиту на груди брата Симона. Парень возражал, а сова еще больше возбудилась от образовавшейся возни.

– Не бойся, девочка, – погладила я пальцами прутья клетки, – сейчас.

Дверцы в плетенке не было, прутья просто скрепили кожаным шнуром. Я попросила птицелова:

– Позвольте ваш нож, месье.

Тот, видимо, решил, что я немедленно желаю украсить свой чепец крыльями, и протянул мне кинжал с неохотой. Разрезав шнур, я, придерживая плетенку, вернула оружие владельцу:

– Ну, ну, девочка, тебя нужно осмотреть.

– А почему мадемуазель Катарина думает, что перед нами именнодевочка? – спросил развязно брат Анри.

Симон веселья приятеля не разделял – он подобрался, будто готовясь к драке, и шептал какую-то тарабарщину, одновременно вычерчивая знаки на своем колене. Магия?

Раздвинув половинки клетки, я засунула туда руку.

– Осторожней! – предупредил Симон.

– Все хорошо, девочка все понимает…

Я ощупала крылья. Переломов не было, перья примялись от тесноты, но не критично. Под ладонью быстро билось птичье сердечко. Ну, милая, у тебя хватит сил?

Перегнувшись через сжавшуюся от ужаса мадам Дюшес, я с усилием переместила клетку на опущенную раму окна и распахнула, как створки мидии. Снаружи сияла луна, вдалеке за колосящимся полем темнела громада леса. Три – четыре.

Сова взмахнула крыльями, и я охнула, поняв, что сейчас она кубарем покатится нам под колеса. Но птица поймала встречный поток ветра, взлетела, и через несколько мгновений все пассажиры могли наблюдать, как над полем кругами рыщет ночная охотница.

– Проголодалась, – хохотнул птицелов. – Отправилась мышей ловить. Ну что я вам, мадемуазель Катарина, скажу: это была самая бестолковая трата двадцати пяти корон.

Я пожала плечами и вернула ему опустевшую клетку. Общество экзальтированно обсуждало мой поступок еще довольно долго. Девицы делились, какого ужаса натерпелись; мадам сокрушалась, как отреагирует моя матушка, когда узнает; ее супруг высчитывал, сколько в уплаченной сумме зу – о, святой Партолон, это же четверть золотого луидора; сынок жалел, что тварь не оттяпала мне палец, а филиды говорили друг с другом на своем перевертанском.

– Зую даю, – Анри поглядывал на меня с непонятным выражением лица, – девица магичка. Ты видел, Симон? Она даже не попыталась задобрить сову подачкой – это была не дрессура, а ментальное воздействие.

– Мадемуазель Катарина, – обратился ко мне Симон, – мой брат уверен, что вы воздействовали на птицу магией.

– Какая нелепица! – ахнула мадам Дюшес. – Общинники не владеют колдовством.

Испуг почтенной женщины был понятен: не то чтобы не владеют, нам это запрещено, как и носить длинные распущенные волосы. Первое – удел магов, второе – знати. С нами священники, и, чисто теоретически, они вправе меня сейчас подвергнуть аресту. Меня передадут стражникам в Ле-Моне, и уже тамошнему судье я буду объяснять, что никакого ментального воздействия не было – просто дажебессловесные дикие твари способны понять доброту. Тем временем наступит септомбр, а вилла Гаррель лишится подачек жестокосердной Шанталь. Нет, нет, необходимо немедленно исправлять ситуацию.