Книга Шоколадница и маркиз, страница 47 – Татьяна Коростышевская

– О ком же еще, племянничек! Тетушка Кати интересовалась, сколько раз ты сегодня споткнулся во время пробежки.

– Физическая форма – не мое! – Эмери поставил на стол тарелку со сдобой. – Подвиньтесь.

– Твоя форма – шар, – уколола Натали. – И ты скоро ее вполне достигнешь.

– Кстати, о форме, – вспомнила я. – Мадемуазель Бордело, примите мои восторги. Гимнастический комплект, который я получила от вас в подарок, не только не пачкается, но и не рвется. Любая другая одежда еще вчера превратилась бы в лохмотья.

– Восторги принимаю, – улыбнулась подруга. – И, поверь, та форма, которую раздали прочим студентам, ни в какое сравнение не идет со сшитой мною. Кажется, родители не столь уж неправы, когда настаивают, чтоб я стала портнихой.

Эмери перестал жевать:

– Портнихой? Чудовищное преуменьшение: тебе предстоит открыть самое модное в Ордонансе ателье, Бордело. Ах, как я тебе завидую.

Натали премило покраснела:

– Вступай в долю, малыш-оват, деньгами я нас обеспечу: мне положено приличное приданое. Назовем наше заведение, например… Хотя, нет – виконт де Шанвер не может опуститься до ремесла.

К сожалению, она была права.

Когда завтрак закончился, я сказала Делфин, что нагоню ее у аудитории. Мне нужно было поговорить с Купидоном.

Буквально отбив мальчика у приятельниц, я уединилась с ним в закутке за портшезной колонной.

– Шоколадница на тропе войны? – Эмери не удивился. – Понятно было, что моя почти родня в покое тебя не оставит.

– Мне нужна информация, Купидон, любая.

Он, разумеется, не отказал.

Ну да, братец богат просто до неприличия – пожалуй, богаче папеньки-герцога. Сокровищница Делькамбров. Откуда? Ну ты, Кати, совсем простушка. Откуда-то. Старинное, древнее даже золото. Почему оно досталось не папеньке? А он знает? Почему-то. Кажется, золотая плюшка полагалась только после основного блюда – титула маркиза Делькамбра. Ну, разумеется, Арман унаследовал его по материнской линии. Повезло. Делькамбры не оставили прямых наследников мужского пола.

Поняв, что конкретных ответов мне не получить, я тяжело вздохнула:

– Ладно, Купидончик, прости. Ты успел уже побеседовать с Арманом? Как он тебе показался?

– Потеря памяти нисколько злонравного братца не смягчила, – пожаловался Эмери. – Высокомерный болван! Ах, Пузатик, отчего же ты такой неудачник? Как при твоем титуле и возможностях тебе не удалось перейти на лазоревую ступень?

– Глумился?

– Вот именно! – малыш фыркнул. – Этот… месье решил, что меня должно невероятно печалить прозябание (это он так выразился – прозябание) в зеленом корпусе.

– Действительно, болван…

Я прекрасно знала, каких усилий стоило Эмери остаться оватом, и не только ему. Мастер-артефактор лично просил монсиньора оставить перспективного студента на зеленой ступени. Потому что, хотя ремесло виконту де Шанверу по статусу не подходило, талант у него обнаружился именно ремесленный. Эмери ощущал суть вещей. Это была даже не магия, то есть не совсем она. Ну, например, если Купидон ошибался в мудре, исправлять начертание он не спешил, предпочитая «договориться» с предметом, чтоб тот… Впрочем, подробностей этого действа я не понимала, как, подозреваю, и сам преподаватель артефакторики.

– А еще, – продолжал Купидончик, – братец расспрашивал меня о тебе.

– Прости?

– Нет, нет, не в романтическом ключе, а в связке с его фамильяром. Правда ли, например, что генета называла Гаррель мышью.