Книга Обсидиановое сердце. Механическое сердце, страница 176 – Елена Михалёва

Растерянный, бегающий взгляд провинившегося мальчишки, которым Кевендил смотрел на адептку минуту назад, вдруг изменился. Брови принца сошлись к переносице. Прищурились серые очи, скрывающие ледяной гнев, что кипел и пенился в его душе. Перемена оказалась настолько разительной, что Гвин от неожиданности сделала шаг назад.

Тихий, учтивый принц, привыкший к галантности и готовый подчиняться отцу, исчез. Перед ней снова стоял тот самый мужчина, полный необузданной ярости, которого Гвинейн увидела, когда пропала Девана. Только в прошлый раз между ним и неугодной супругой оказался Крисмер, теперь же не было никого. Ярость исказила приятное лицо Кевендила, превратив его в жестокую маску.

– Ты не понимаешь! – выкрикнул он, с негодованием выплевывая слова и уже ничуть не заботясь о том, что Гвин нужна Нордвуду и лично ему самому. – Это совершенно другое! Ты таскалась с этим Норланом! Потом приволокла его в замок! А еще ВарДейк! Я видел тебя с ним! Видел! В твоей комнате! Вы никого и ничего не стеснялись! Ты привела его к себе, зная, что он собирается жениться на Рослин! Ты была неверна мне с самого начала! Такая же, как и все колдуньи! Можешь лишь разрушать чужое счастье!

С каждой новой фразой речь становилась все торопливее и сбивчивее, злее. Крылья носа приподнялись, выдавая отвращение, которое принц испытывал к жене.

К концу тирады он уже орал и жестикулировал, а в его блуждающем взоре горело то самое безумие, во власти которого люди обыкновенно совершают поступки, о которых впоследствии жалеют. И которое тщательно скрывают от окружающих.

Новый порыв ветра налетел с моря. Растрепал алые волосы Гвин, но та даже не заметила его, как не замечала продрогших ног и окоченевших рук. Она смотрела на Кевендила и видела все, наконец, так, как есть. Без притворства и придворной шелухи.

Она видела сломленного человека с пустотой внутри. Человека, которого приучили скрывать свои истинные чувства и боль. Оттого-то смирение и сменялось вспышками дикого гнева.

А потом чародейка разглядела в нем мальчика. Рано потерявшего маму и наверняка такого же избалованного, как его младшая сестра. У этого мальчика была веская причина не любить чародеек. Потому что одна учинила разлад в королевской семье, а после погубила его добрую матушку прямо у него на глазах, средь полей золотой ржи подле Архейма. А другая оказалась неверной…

Ох!

Там, в руинах Архейма, Нордвуд показывал ей все в точности как было, снова и снова. Нордвуд хотел, чтобы Гвин поняла. Пытался предупредить.

Поля золотой ржи. Волны, что омывали черные камни утеса. Сорвавшийся вниз женский силуэт. И маленький детский, напуганный. Убегающий прочь от мужчины, чье сердце затопила безмерная боль. Конечно, Бариан Мейхарт не трогал свою любимую ведьму.

– Это ты убил Ашаду, – догадка казалась такой очевидной. И почему Гвин не поняла этого раньше?

Она крепче вцепилась в перила одной рукой, а другой стянула края плаща на груди.

Кевендил поджал губы. Замотал головой, будто все отрицая, но как-то неуверенно.

– Ты узнал об интрижке отца. Застал его с Ашадой, – продолжала чародейка. – Отец запретил тебе обсуждать это с кем бы то ни было. Обещал, что подобное не повторится. Но ты все равно был вне себя. И спрятался здесь, на галерее, чтобы побыть в одиночестве. Это не Ашада пришла первой, а ты. Она искала тебя, хотела поговорить. Но ты столкнул ее в порыве гнева. Я права?