Книга Обсидиановое сердце. Механическое сердце, страница 119 – Елена Михалёва

Этот запах… Она ощутила его почти сразу, как углубилась в пещеры. Тонкие нотки жженых трав – они насторожили ее, и она попыталась завязать лицо тканью, оторвав кусок полотна от собственного плаща. Но запах был повсюду. Тоннели оказались окурены сизой дымкой, из которой начали проступать образы, силуэты.

Гвин чудилось, что кто-то наблюдает за ней, прячется за поворотом. Но когда она заглядывала за угол, там никого не было. Лишь новый коридор или пещера с множеством ответвлений, и ни звука. Ни шороха, кроме эха ее собственных шагов. В какой-то миг чародейка даже с досадой решила, что ищет не там, как вдруг из мрака до нее донесся голос.

Знакомый мужской голос. Он звал Гвинейн, ласково и умиротворяюще. Убаюкивал и успокаивал. Вкрадчиво рассказывал о том, как искал ее все эти годы. Как ненавидел и прощал, снова и снова, в аду одиночества. Никто не мог заменить ее, а он не ведал, как к ней подобраться. И вот, когда уже придумал способ, как это сделать, взрыв уничтожил Академию. Он чуть не сошел с ума от горя, когда узнал об этом. Он жаждал сам сомкнуть пальцы на ее белой шее. И сжимать, сжимать до тех пор, пока жизнь не покинет ее хрупкую смертную оболочку. Но взрыв, глупый взрыв все испортил. И вот – кто бы мог подумать? – судьба подкинула второй шанс. Такой, что просто нельзя упустить.

Он звал ее. Звал к себе, настойчиво и нежно. И у Гвин все внутри сводило от желания подчиниться, пойти на этот голос.

Он словно шептал ей прямо в ухо. Отчетливо настолько, что адептка даже ощущала холодное дыхание на своей коже. Дурманящее, вызывающее дрожь во всем теле.

Она стояла, закатив глаза, и слушала, слушала…

А когда вдруг пришла в себя и обернулась, не обнаружила никого, лишь пустой коридор. И холодное дыхание на коже оказалось простым сквозняком, не более.

Гвин повернулась вперед и краем глаза уловила движение. Увидела расплывчатую фигуру высокого мужчины, который подался к ней сквозь дымное марево. Дунул.

И погасил фонарь.

Гвин выронила его от неожиданности. Предмет разбился со звоном, теплое масло брызнуло на сапоги. А потом вновь наступила тишина. Ни шороха, лишь тьма, что обнимала чародейку со всех сторон цепкими щупальцами.

Адептка шаг за шагом шла сквозь темноту, пробиралась во мраке ощупью. Только бы не останавливаться и не засыпать. Только бы достичь заветной цели. Но какой именно?

Для чего она вообще здесь?

Чтобы он, ее Атран, забрал ее? Или же нет? Было что-то еще? Но что именно, вспомнить не удавалось. Снова и снова память подкидывала бессвязные образы. Разрозненную мозаику, которая никак не желала складываться в целостную картину.

Видение за видением. Калейдоскоп ощущений. Глубже и глубже с каждым новым витком. И все дальше и дальше от реальности.

В тот миг Гвинейн окулус Гарана и осознала, что ее одурманили. И сообразила, что нечто подобное с ней уже случалось. Только она не припоминала, когда именно, потому что была не в себе. Но разве может что-то, что ты уже пережил, повториться точь-в-точь?

Зачем она здесь?

Каждый новый шаг давался Гвин все тяжелее.

Ее уже пытались подчинить себе, лишить воли. Но когда это было?

Там было темно, но не так. Оставался лунный свет, что проникал сквозь крошечное окошко под потолком. Гвин томилась там, на дне глубокого подвала, который напоминал колодец со скользкими стенами. Ее приковали за руку, надели на ноги колодки. Она не могла двигаться. И это был кошмар, самый чудовищный в ее жизни. Адептка гнала его и цеплялась за него. Те дни, что она провела в плену у Ратенхайтов, навеки впечатались в ее сознание. Ничто не могло стереть их, смягчить те воспоминания, которые возвращались к ней в ночных кошмарах.