Книга Обсидиановое сердце. Механическое сердце, страница 118 – Елена Михалёва

* * *

Дым сделался настолько едким, что Гвинейн судорожно закашлялась, согнулась пополам. И ее вывернуло, так болезненно, что заслезились глаза. Все зелья и противоядия, которые она приняла по пути, покинули взбунтовавшийся желудок, включая не до конца переваренную королевскую соль.

Женщина вытерла дрожащей ладонью губы, поморщилась.

Вокруг по-прежнему было темно и тихо. Ни единого источника света, будто бы она ослепла. И, кажется, окончательно заблудилась.

Зачем она вообще куда-то пошла? И где очутилась в итоге?

Чувство тревоги накатывало волнами. И отступало под действием сладкого дыма, который дурманил разум.

Гвин ощупала стену, за которую держалась. Камень. Холодный, кое-где покрытый бархатистым лишайником. Коридор был невысоким. Рукой она могла дотянуться до потолка и нащупать противоположную стену. Но что это за тоннель? Откуда и куда он ведет? Вдруг он обрывается впереди пропастью, такой глубокой, что костей не собрать, если провалишься.

Женщина отколола от стены маленький камушек и бросила перед собой. Тот покатился с отчетливым эхом и замер. Никакой пропасти не было.

Вот бы посветить и узнать, что впереди. Неужели она сунулась невесть куда без единого источника света?

Гвин похлопала по карманам. Огниво осталось в седельной сумке на лошади.

Пуговка. Да, она приехала сюда на Пуговке. Была метель. И ночь.

Она скакала на лошади в ночи, а в лицо лепил снег, колючий и частый. Главным ориентиром служила горная цепь впереди. Чародейка старалась не терять ее из виду всю дорогу. Впрочем, дороги давно не было, лишь сугробы и лес.

Наконец она выехала в поле, посреди которого раскинулось замерзшее озеро. Левее можно было попасть на хутор Литта, но Гвин взяла вправо, чтобы обогнуть водоем и отыскать тонкую, невзрачную речушку. Собственно, она так и звалась – река Нитка. По ней Пуговка вывезла Гвин к подножью Чернильной Цепи. И спустя полчаса напряженных поисков они обнаружили пещеру.

Черный зев входа уходил под наклоном вниз и круто забирал вправо. Оттуда веяло сыростью и страхом, будто из чрева заброшенного склепа. Так Гвинейн поняла, что приехала в нужное место.

Она отпустила лошадь и, взяв зажженный масляный фонарь, пошла внутрь пещер.

Фонарь… Был же фонарь! Куда он мог деться? Неужели Гвин отдала его кому-то в приступе галлюцинаций? Если так, то Крисмер ни за что на свете не отыщет ее в этой каменной западне.

Крисмер. Ее Крис… Почему она вдруг подумала, что он ее? Уже много лет как не ее. Он так сам захотел, сам решил. Гвинейн не заставляла, не гнала его. Зачем ему было возвращаться и своими откровениями поднимать со дна души горькую муть? Нет, он просто был пьян. И она тоже была пьяна, потому позволила тот разговор. Теперь Крис с Рослин. Адептка видела их вместе. То, как леди Халлен смотрела на него, то, как он заботился о ней, – совсем как семь лет назад о…

Гвин споткнулась о выступающий камень и полетела на пол, инстинктивно выставив руки, чтобы смягчить удар. Ушибла левую ладонь о стену, а на правой ссадила кожу до крови.

Голова закружилась еще сильнее.

Запах ее собственной крови смешался с пряным дымом. Ноздри сами собой раздулись. Гвинейн наклонилась и слизала с раскрытой пятерни выступившие теплые капли. На зубах хрустнула песчинка.

Женщина шарахнулась в сторону, врезалась плечом в каменный выступ. Боль окрасила ее сознание рубиновым всполохом и немного притупила действие дурмана.