Книга Ненаписанное богами, страница 20 – Кэти Роган

— Смотри, Амма! — кричит она.

Я выдавливаю улыбку, молясь, чтобы Бри не заметила трещин, что за ночь появились в моем сердце.

Она несется ко мне с пером в вытянутой руке. Я приседаю, чтобы оказаться с ней на одном уровне.

— Какое красивое, Бри! Похоже, оно принадлежало ларке, — говорю я, и ее глаза вспыхивают радостью.

— Ларке? — переспрашивает она, нежно касаясь идеального пера кончиками пальцев, словно боясь разрушить его магию неосторожным движением. Я протягиваю руку, ощущая мягкую, пушистую текстуру.

Ларки — редчайшие птицы, еще один дар богов, как и фаравары, если верить легендам. Армия использует их как почтовых, потому что они быстрые, умные, скрытные и почти неуязвимые. Говорят, эти птицы даже возрождаются после смерти. Повстанцы уже много лет пытаются поймать хотя бы одну, но безуспешно.

— Можно? — спрашиваю я. Бри с доверием, сжимающим мое сердце, кладет перо мне в ладонь. Я развязываю ленту на ее длинной косе и осторожно вплетаю его в «рыбий хвост». Ярко-синий цвет резко контрастирует с простой одеждой, ведь сегодня мы скорее одеты как повстанцы, чем как фараэнгардцы. Никаких непрактичных белых или синих тканей, никакого шелка и бархата — только домотканое полотно коричневых и зеленых цветов, чтобы слиться с лесом, который мы называем своим домом.

Она наблюдает за мной с широко раскрытыми глазами, и дарит лучезарную улыбку, когда я заканчиваю. Это такой простой, но такой идеальный момент, который я хочется запомнить и носить с собой вечно.

— Спасибо, Амма! — Бри уже мчится сквозь деревья, расправив руки, как птица. — Теперь я волшебная!

Это как бальзам мне на сердце.

И тут инстинктивное беспокойство пронзает мое сознание. Никаких колебаний.

— Тень! — кричу я, натягивая тетиву лука.

Это наше кодовое слово, обозначающее опасность. Бри резко оборачивается, ее рука ложится на мой старый кинжал на поясе. В ее испуганные глазах отражается понимание, прежде чем она бросается за поваленное бревно и пролезает под него.

Когда Бри скрывается из виду, я медленно поворачиваюсь на триста шестьдесят градусов, игнорируя учащенный стук сердца и влажные ладони. Я не дрожу и не трясусь. Никогда не дрожу, если Бри рядом. Удивительно, что мама не пыталась взять ее с собой на сражение — так я была бы намного эффективнее в бою.

Делаю шаг назад и прижимаюсь к дереву. Сначала ничего не слышно. Я начинаю думать, что зря напугала Бри. Ненавижу, когда мои дурные мысли ведут меня по темным дебрям, предупреждая об опасности, существующей только в моей голове. Но… я слишком часто оказываюсь права, чтобы игнорировать предчувствие.

Поэтому я жду. Вскоре на востоке раздается тихое ржание и чьи-то приглушенные голоса. Прижимаясь спиной к стволу дерева, я осторожно оборачиваюсь, чтобы рассмотреть приближающихся всадников. Их трое. Кони едва передвигаются, изможденные и потрепанные тяжелой работой и голодом. Мужчины — грубые, немытые, с растрепанными волосами и бородой, измазанной жиром после утренней еды. Сумки, прикрепленные к седлам, звенят и бряцают при каждом шаге.

Это не наши повстанцы. Это разбойники. Черт побери.

Я бесшумно приседаю, прячась за густым кустом, и жду, пока они подъедут поближе. Наконец, слышатся обрывки разговора.

— Мы сдадим эту партию Старому Ланнису. Он возьмет серебро без лишних вопросов, — говорит мужчина впереди. Вероятно, это их главарь. Он старше остальных, с сединой под слоем грязи и морщинистым, изможденным лицом.