Книга Фабрика воспоминаний, страница 6 – Клелия Ренуччи

По пути Габриэль прикидывал, с чего начать рассказ о вчерашней покупке своей начальнице Изабель, директору отдела культурных проектов. Трата была внушительной. В голове крутились формулировки: «важная инвестиция», «живая память о национальной истории»… Габриэль знал, что Изабель его обожает. Будучи супругой скрипача и дирижера, в юном возрасте поступившего в Академию изящных искусств, она относилась к Габриэлю как к сыну, причем достаточно благоразумному, такому, который не бросит все, чтобы уехать в Таиланд на остров Пхи-Пхи и стать инструктором по дайвингу. Воспитанный, вежливый, наделенный тонким чувством юмора, Габриэль омолаживал имидж учреждения и полностью соответствовал ожиданиям Изабель. Он, в свою очередь, тоже высоко ценил эту красивую элегантную даму, которая до сих пор не изменила своим круглым клипсам, только снимала их всякий раз, когда отвечала на телефонный звонок.

Войдя в кабинет, Габриэль уловил аромат ириса и фиалки и обомлел: именно этими духами, в его представлении, пользовалась незнакомка из воспоминания о показе «Федры». Габриэля мгновенно охватило чувство утраты, а вслед за ним — желание поцеловать Изабель в шею.

— Что за духи? — спросил он взволнованно.

— Доброе утро, Габриэль, — отозвалась начальница, привыкшая к неожиданным вопросам своего протеже.

— О, прости, доброе утро, Изабель. Я сейчас расскажу тебе об откровении, которое снизошло на меня вчера вечером, но сперва ответь, что за духи на тебе сегодня?

— «Лёр блё», разумеется…

Габриэлю захотелось подскочить к Изабель, прижаться носом к ее шее и впитывать тонкий цветочный аромат. Изабель смотрела на него приподняв брови и снисходительно улыбаясь.

— Э-э, бесподобные духи… — Он откашлялся и помотал головой, возвращаясь в реальность. — Речь о нашем цикле передач, посвященном постановкам «Федры» в двадцатом веке. Предлагаю сделать его инновационным: к сведениям из архивных документов мы добавим зрительские воспоминания. Что скажешь?

— A-а, вот в чем дело… — протянула Изабель, с уст которой не сходила ласковая усмешка.

Она хорошо изучила Габриэля. Особых недостатков у него не имелось, но на аукционах он вел себя как транжира, не в силах совладать со своей страстью; впрочем, она приносила зримые плоды — Габриэлю нередко удавалось раздобыть настоящие раритеты. Когда он являлся к Изабель и говорил таким тоном, чаще всего это означало, что он опять поддался порыву и приобрел фрагмент чьей-то памяти.

— Редчайшая находка! Эксклюзивное воспоминание о представлении в «Комеди Франсез» в сорок втором году, оккупированный Париж, Мари Бель на пике мастерства! Шедевральная, невероятно современная постановка, поражающая своей многогранностью.

— Довольно эпитетов. Мне уже ясно, что это было необыкновенно, фантастически, сенсационно, потрясающе, ошеломительно, изумительно и феноменально… В общем, я тоже за синонимами в карман не полезу. Сколько?

— Ты не понимаешь, Изабель! Ты не представляешь себе, как это непостижимо! Статуи Корнеля и Мольера убраны, в бенуаре люди в мундирах со свастикой, зрители, застывшие в страхе, и… И в тишине рождается красота. Фантастическая смесь позорного и возвышенного, которую слушатели сохранят в памяти благодаря нам.

— Сколько, Габриэль? — повторила Изабель, глядя на него прекрасными серыми глазами.