Онлайн книга «Фабрика воспоминаний»
|
— В двадцать шестом, во время одного из концертов, которые освещала «Лё Тан», ей было девятнадцать лет. — Значит, она родилась в тысяча девятьсот седьмом… — протянула Сара. — Как кто? Как твоя бабушка? Нет, что это я говорю… Как твоя прабабушка? — По-прежнему улыбаясь, она взяла Габриэля за руку, чтобы хоть немного его успокоить. — Моя прабабушка тут ни при чем, — отрезал Габриэль. — Я вижу ее девятнадцатилетней: вероятно, она только что окончила консерваторию и играет Шумана, наисложнейший Концерт для виолончели, перед публикой, очарованной ее красотой и молодостью. Воспоминания о нем, увы, не нашлись и вряд ли отыщутся, но, читая эту статью, я легко представляю себе ее душераздирающий ля минор, слышу ее уверенную игру, ярко ощущаю эмоции, которые она передает, упиваюсь ее чувственностью, гармонией богатого, выразительного, полного звучания… — Дрожащими пальцами Габриэль вытащил из кармана куртки блокнот и прочитал фрагмент рецензии в «Лё Тан»: — «Как известно, виолончелисты-виртуозы, даже мужчины, редко берутся за концерт Шумана и ограничиваются тем, что выражают восхищение его сложностью, в особенности финалом, чрезвычайно трудным для исполнения. А вот Ориана Девансьер не побоялась и сыграла данное произведение, причем с необычайным изяществом и легкостью. Концерт стал одним из наиболее запоминающихся событий нынешней зимы». Глаза Габриэля сияли. — Никто не мешает тебе испытывать страсть к этой Ориане, — прокомментировала Сара. — Никто не мешает тебе написать о ней книгу, тем более что сегодня мы понятия не имеем, какой была жизнь женщины-виолончелистки в начале прошлого века. Никто не мешает тебе рассказывать о своей прелестнице по радио, и все же такое упорство в невозможном чувстве любви кажется мне абсурдным, Габриэль, и граничит с безумием. — Нет тут ничего столь уж безумного или абсурдного, — запротестовал он. — Да, я встретил ее в воспоминании и с тех пор не могу стереть из своей памяти. Будь я, к примеру, фанатом современной кинозвезды, мое поведение не шокировало бы тебя, но разницы-то никакой нет! И вообще, не тебе учить меня уму-разуму! Сара засопела и опустила взгляд. — Когда ты бежишь к отцу и надеешься, что чужие воспоминания вернут ему память, чем ты отличаешься от меня? То-то же! В отношении к иррациональному мы с тобой два сапога пара. Сара не отвечала. Габриэль спохватился, встал из-за стола и обнял ее за плечи. — Прости, — прошептал он, целуя ее в висок. = Я не хотел тебя обидеть. Сейчас я почти не бываю в институте, дни провожу в библиотеках, а ночи за компьютером, просматривая каталоги воспоминаний… Сара растаяла от его ласки, в очередной раз поражаясь, где были ее глаза, что она так долго оставалась равнодушной к красоте Габриэля. Поначалу она даже не воспринимала его как потенциального возлюбленного, он был для нее всего лишь приятелем, с которым они вместе ходили на вечеринки и обсуждали прочитанные книги. В конце прошлого года то ли отец, то ли кто-то другой из близких обратил внимание Сары на то, насколько Габриэль обаятелен, и тогда она совершенно иначе взглянула на его темные волосы, на непринужденное движение головы, которым он отбрасывал их со лба, на его пронзительные глаза, изящные запястья и прекрасные руки пианиста. Сара ощутила его дыхание рядом со своим ухом. Отстранившись, она вытерла глаза и смущенно улыбнулась. Размолвка осталась позади. |