Книга Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 3, страница 73 – Мосян Тунсю

Он вёл себя крайне тихо, невесомыми шагами скользя по углам. Приподняв веки, Шэнь Цинцю так и застыл от изумления.

Само собой, единственный, кому могла прийти в голову блажь пробраться к нему до первых петухов, был Ло Бинхэ.

Вот только это был совсем не тот Ло Бинхэ, с которым он расстался накануне вечером.

Переодевшись в белое, он собрал волосы в аккуратный пучок, повязав их светлой лентой, и как ни в чём не бывало хлопотал по хозяйству. При этом казалось, что он прямо-таки сияет от счастья.

Шэнь Цинцю посетило необычайное по силе дежавю: к нему словно вернулся тот самый Ло Бинхэ, с которым он расстался на собрании Союза бессмертных. Образец безупречного ученика известной школы – нет, не то; прилежная и услужливая молодая жёнушка – нет, это уж совсем не то; он в самом деле… походил на… на…

В этот момент Ло Бинхэ обернулся и, увидев, что Шэнь Цинцю приподнялся на локте, протянул ему руку, расплывшись в улыбке:

– Учитель проснулся? Утренняя трапеза на столе!

Шэнь Цинцю не удержался от фэйспалма, но его тело отреагировало само собой, так что он, сам того не заметив, подал руку Ло Бинхэ, чтобы тот помог ему подняться с кровати. Виной тому была исключительно привычка, ибо всё это в точности повторяло утренний распорядок пика Цинцзин. Пробуждение, облачение, умывание, закалывание волос, подача на стол, завтрак – всё это происходило под неусыпным присмотром Ло Бинхэ.

Если бы ещё и интерьер был тем же, что и в Бамбуковой хижине, Шэнь Цинцю окончательно уверился бы, что угодил в прошлое!

– Завтрак с местной кухни просто несъедобен, – посетовал Ло Бинхэ. – Прошу прощения за то, что подвёл учителя.

Что ж, в сравнении с тем, что готовил сам Ло Бинхэ, эта характеристика была совершенно справедлива.

– Где твой шишу? – поинтересовался Шэнь Цинцю.

– Не знаю, – с лёгкой улыбкой отозвался Ло Бинхэ.

Похоже, спрашивая у них друг о друге, ничего, кроме этого незамысловатого ответа, ему услышать не суждено, и потому Шэнь Цинцю не стал допытываться дальше. Стоило ему встать, как Ло Бинхэ с быстротой молнии метнулся застилать его постель.

Подумать только, владыка демонов застилает его постель! Как ни привлекательна была эта сцена, Шэнь Цинцю не отваживался даже взглянуть в его сторону. Его ушей достиг голос Ло Бинхэ:

– Раз учитель зовёт Лю Цингэ моим шишу, выходит, он всё ещё признаёт меня учеником пика Цинцзин?

«Да ладно? А то, что ты всё это время преследовал меня, во всеуслышание именуя учителем, в расчёт не шло?»

– Разве этот учитель когда-либо говорил, будто не признаёт тебя своим учеником? – укорил его Шэнь Цинцю.

– Я думал, что на порог учителя мне ход заказан, – складывая одеяло, отозвался Ло Бинхэ. – Хоть я и продолжал звать вас учителем, я боялся, что это не более чем самообман.

…Нет, Шэнь Цинцю положительно не мог больше этого выносить.

Он прикрыл глаза ладонью, мысленно возопив: «Где ж твои яйца, Бин-гэ! Разве не ты, беззастенчиво упивающийся собственной крутостью жеребец, бескомпромиссно заявлял честному собранию своих жёнушек: “Да, у меня много женщин, и будет ещё больше – смиритесь с этим или убирайтесь восвояси!” Вот это я понимаю – настоящий авторитарный и непреклонный герой гаремного романа!»

А этот белоснежный цветочек, самозабвенно заваривающий чай, таскающий воду, стирающий одежду, застилающий постель, отваживающийся заговорить, лишь повернувшись к тебе спиной, – кто это вообще такой?