Книга Нелюбимая жена-попаданка для герцога, страница 79 – Ульяна Соболева

Василиус зарычал на ближайшего стражника и уселся мне на плечо, как королевский глашатай.

— Ну ты и дура, — шепнул. — За такую речь тебя сожгут красиво.

— Пусть. Но со вкусом.

— Герцогиня Вайнерис, — начал один из лордов. Голос был такой масляный, что им можно было заправить фонарь. — Вас обвиняют в... тайных практиках, несвойственных добродетельной жене. В умышленном нарушении церковных обрядов, в подмене лекарских знаний колдовством.

— В смысле, не варила зелья с молитвой, а просто делала микстуру? — перебила я. — Простите, я плохо различаю, где у ромашки кнопка вызова архангела.

Жужжание в зале стало громче.

— Вы... изготавливали шприцы.

— А если бы я пекла пироги в форме демона, вы бы их тоже сожгли? Или съели и покаялись?

— Вы не посещали церковь.

— Потому что вы в ней только вино пьёте и свечи сжигаете. И уж простите, но заваривание чая с мёдом занимает меньше времени и даёт больше результата.

— Вы... вы разговариваете с котом!

Вот тут я чуть не рассмеялась. Но посмотрела на Василиуса, и, увы, он тоже едва не усмехнулся. Глаз щурил явно издевательски. Спасибо, рыжий. Помощник года.

— Это... — выдохнул кто-то с придыханием, — ...ересь. Нечисть. Вредительство.

Вы — ведьма.

И тишина. Гулкая, скрипучая, липкая. Такая, что в ней ясно слышно, как кто-то в углу достаёт пергамент с обвинительным списком. Список, который давно уже был готов. Меня не спрашивали. Меня ждали. Всё это — спектакль. Я была в нём не актрисой. Я была дровами.

Я подняла голову.

— И всё это... за то, что вы не понимаете, как работает тело? За то, что я знала, как спасать? Вы называете меня ведьмой, потому что я думаю иначе?

Король отвёл взгляд.

— До окончания следствия, — произнёс он глухо, — герцогиня будет содержаться в камере Высшего Замка. Под охраной. До выяснения истины.

Ага. До выяснения. Или до финального акта. До угольков.

Я не стала кричать. Не стала плакать. Я только посмотрела прямо на Эванну. Она улыбнулась мне. Сладко. Торжествующе. Я запомнила это лицо. Я обещала себе —даже если сгорю, хотя бы в глазах у неё пепел останется.

Меня взяли под руки. Стража. Без резкости. Слишком вежливо. Как с важным грузом. Как с проклятием.

— Василиус, — сказала я тихо, — если ты не хочешь оказаться в мышеловке для душ, оставайся.

Он прыгнул на пол. Шагнул вперёд. А потом... покрутился, зевнул и улёгся на моё кресло, царственно, как будто не меня уводят, а он занимает трон. И только когда я уже подходила к двери, я услышала его голос — низкий, спокойный.

— Мы ещё вернёмся. И уж тогда их всех будет лечить их же тупость. Насмерть.

Темница встретила меня запахом, который можно было бы патентовать как «Аромат Отчаяния с примесью мокрых тряпок и дохлой морали». Каменная сырость обняла, как бывший, от которого не отвязалась даже после суда и святой воды. Один шаг — и башмаки хлюпнули. Второй — и я поняла, что зря дышу носом.

Дверь за моей спиной захлопнулась с таким грохотом, будто объявляла всему миру «Ну всё, граждане. Ведьма поймана. Дальше — жаркое по-королевски»

Я медленно обвела взглядом камеру. Ну, камера... Назовём это «углублением в социальную деградацию». Каменные стены, кое-где с пятнами плесени, которые, будь я дома, я бы радостно соскабливала ради экспериментов. Но здесь даже микроскопической науки не хотелось. Здесь хотелось только одного — дожить до утра и не стать обедом для местной фауны.