Книга Нелюбимая жена-попаданка для герцога, страница 74 – Ульяна Соболева

Олицетворение власти. Сейчас — воплощение чахотки, обернутое в одеяло.

Губы пересохшие, глаза закатились, грудь вздымалась рывками, как у рыбы выброшенной на берег Щёки ввалились, руки дрожат а изо рта — шепот, бессвязный, лихорадочный. И судороги. Мелкие сначала. Потом — резкие, словно его душу тянут в разные стороны, и она, бедняга, не может определиться, в какую дверь стучаться: в раёк или в склеп.

— Он в руках Бога, — прошептал придворный лекарь, дрожащими пальцами теребя пузырек с чем-то бесполезным, но дорогим.

— Он в руках температурного ада, — буркнула я и отстранила его локтем. —Сместитесь, ваше знахарство. Сейчас будет... экстренная медицина.

Меня встретили взгляды. Кто-то — с надеждой. Кто-то — с осуждением. Один священник даже перекрестился, и не факт, что за меня.

Но я не для них пришла. Я — для него. Для короля, который задыхался между жизнью и смертью, а вокруг — только парадное бессилие и благородное невежество.

Я села на край кровати, взяла его ледяную руку — и только тогда поняла, насколько всё плохо. Его пальцы были холодны, как отчётность перед казной: точные, беспощадные и совсем не живые. У него «белая» лихорадка.

— Слышите меня? — тихо сказала я. — Если собираетесь умирать — лучше сразу скажите. Я не зря тащилась через полкоролевства.

Он не ответил. Зато дернулся. Опять. И я взялась за дело.

— Так, быстро греть ему руки и ноги. Греем кирпичи, оборачиваем в одеяла и греем!

Смесь мёда, настоя из бузины, компресс с уксусом на лоб, растирание спиртовыми настойками, приподнять голову, сменить перину, прокипятить воду, убрать свечи —да, свечи. Тут лечить надо, а не романтику устраивать.

Слуги сновали, как мухи под лупой, придворные шептались. Один даже предложил, мол, может, всё-таки вызвать священника.

— Это не магия, милорд. Это медицина. Нам не нужны священники. У него обыкновенный грипп и осложнение. Бронхит.

— Что-что?

— Белая лихорадка. Все идите.

Король всё ещё был в бреду. Но дыхание стало ровнее. Лоб уже не обжигал. А я —сидела рядом. Вся в поту, скомканная и злая.

И знаете, что я подумала?

Хорошо бы он выжил. Не потому, что мне его жалко. А потому что я не собираюсь тянуть на себе ещё и перевыборы монархии.

Через сутки он пришёл в себя. А я себя — почти потеряла. Сон, голос, терпение, веру в человечество и начисто — запас чистых тряпок. Но когда Его Величество, этот ходячий свод законов и высокомерия, открыл глаза и не только моргнул, но и выдохнул вполне внятное:

— Вы... ещё тут?

Я едва не уронила флакон с уксусом. И не потому, что испугалась. А потому что впервые за эти дни услышала в его голосе не приказ, не лихорадочный бред, не королевскую бронзу, а... обычное человеческое изумление. Как будто он ожидал Увидеть смерть, а вместо этого обнаружил меня — с всклокоченной причёской, тёмными кругами под глазами и решимостью лечить хоть самого дьявола, если тот будет достаточно вежлив.

— Увы, да, — хмыкнула я, аккуратно поправляя одеяло. — Такая уж я липучка.

Особенно, когда пациент склонен к внезапному умиранию посреди сезона политической нестабильности.

Он замолчал. Долго. Смотрел на меня, как будто взвешивал, не галлюцинация ли.

Потом чуть повернул голову и тихо спросил:

— Это... вы меня поставили на ноги?

— А вы кого ожидали? Леди Эванну с благословением или своих лекарей с перечнем бесполезных порошков?