Книга Развод. Не прощу за, страница 79 – Екатерина Гераскина

— Ты и правда солдат до мозга костей. И годы тебя не пощадили. Ты стал ещё более резким и твёрдым, Арагон. И потому я скажу тебе как есть, чтобы ты знал. Ты причинил мне боль. Такую, что я думала просто не смогу сделать вдоха. Ты разорвал в клочья мое сердце. Я ждала тебя изо дня в день, плакала над твоими письмами, в которых, как я понимаю, было мало правды. Ты не писал, что тяжело был ранен, — я дотронулась до его груди с огромным шрамом. — Ты чуть не покинул этот мир.

— Я был искренен в своих чувствах. А что до ранений, сколько их было, Кьяра, я уже и не упомню. Ты не должна была переживать.

— Дурак, какой же ты дурак! — толкнула его кулаком в грудь.

— Я выжил в последнем бою, после этого ранения только потому, что ты снилась мне и звала, — он перехватил мою руку и поцеловал в тыльную сторону ладони. Я вырвала её.

— Я не понимаю, как ты смог залезть на другую. Ты ведь не врёшь мне сейчас. Ты прямолинеен, как палка, даже если это причиняет боль.

— После того ранения я думал, что ты рядом. У меня была горячка. Ты обнимала меня, пахла так сладко, мне казалось я дома, вернулся к тебе, наконец. Война закончилась. Мне виделось твоё лицо. Такое родное… Это была ты, Кьяра. А утром, когда я открыл глаза… увидел рядом голую девицу. А потом пришло осознание, какое дерьмо натворил. И как потом вышло не без последствий.

Он закрыл глаза, провёл рукой по лицу.

— Если бы можно было повернуть время вспять — я бы сделал это. Я так сожалею, Кьяра.

Мы молчали. Просто смотрели друг на друга. Воздух между нами стал густым, словно сотканным из боли, утрат и высказанных слов. Боль и горечь в наших глазах были осязаемы — живыми, дышащими.

Как прежде уже не будет. И мы оба это понимали — без оправданий, без попыток притвориться, будто рана не зияет всё так же глубоко.

— Мне нужно закончить с травами. Я хочу успеть сварить ещё одно зелье — оно нам может понадобиться.

— Хорошо, — сказал он.

Он встал, отошёл к своему мешку. Я видела, как он достал шкуру, подошёл ко мне и молча накинул её мне на плечи. Тепло мягкой шкуры обожгло, я выдохнула. В этом мире я всё время мёрзла.

Я кивнула ему — коротко, с благодарностью. А он всё ещё стоял рядом, смотрел на меня с тем самым взглядом, в котором сплелись вина, нежность и упрямая решимость.

Проснулись на рассвете — если этот тусклый, кроваво-лиловый свет вообще можно было назвать рассветом. Воздух пах гарью и влажной почвой. Мы ели молча, у костра потрескивали последние ветки.

Арагон первым поднялся.

— В путь, — коротко сказал он.

Никто не спорил.

Мы двинулись между скалами. Каменные стены по обе стороны становились всё ниже, и вскоре над головой вновь раскрылось мутное небо. Я шла за Лири. Кошка, как обычно, впереди.

Шли мы уже пару часов. Но тут Арагон поднял руку, и мы все замерли.

Он присел, коснулся земли, осмотрелся.

— Старый след, — проговорил он. — Часов шесть, не больше. Идут цепью.

— Сколько человек было в убежище? — спросил он у Лири.

— Нас было всего двадцать человек.

Генерал медленно поднялся, осмотрелся:

— Тут есть следы волочения. Возможно, есть раненые.

Он указал на несколько глубоких отпечатков сапог.

— Знакомый протектор. Это военные сапоги имперского образца. И шаги четкие, ровные. Судя по расстоянию между следами, шли быстро. Подгоняли пленных. И имперцев много.