Книга Северный ветер, страница 86 – Александрия Уорвик

И падают, падают, падают.

Тела, разбросанные по снегу.

Тела, втоптанные в грязь.

Куски тел. Резня. Цепенею от зрелища. Это ведь такие же люди, как я.

– Я и мои солдаты их оттесним, – с натугой ворчит король, едва избежав удара ножом в ногу. – Они необучены. Будет несложно.

Отсутствие навыка можно возместить отчаянием. На Эджвуд, когда тянулись голодные годы, бывало, нападали бандиты. Большинство горожан не знали, с которого конца за меч держаться, но нам удавалось постоять за себя.

Король крепче обхватывает меня рукой.

– Держись. – И кричит: – Ко мне!

От сражения отделяется отряд солдат. Они встают строем вокруг нас, прикрывая короля, давая ему продвинуться вперед, пробивая сквозь толпу, как клин, узкую тропу. Король стужи был прав. Жители Серости необучены. Куда бы я ни глянула, кто-то умирает. Меч пронзает грудь, вспарывает живот. Несколько смельчаков хватают меня за ноги, и воспоминание о Невмоворе, о руках на моем теле, о том, как меня вдавливали в землю, разжигает во мне страх. Я вскрикиваю, пинаю одного в лицо. Остальных отбрасывает прочь шквалом ветра Король стужи.

– Доберись до Теми, – рычит он мне на ухо.

Мне на талию ложатся ладони, и он, сняв с седла, ставит меня на землю.

Король прокладывает путь сквозь самую гущу сражения, отгоняя незваных гостей силой ветров. Я перескакиваю через тела, через отрубленные конечности. Над полем, словно миазмы, витает дух кровопролития. Кто-то замахивается на меня мечом. Уклоняюсь, вонзаю ему кинжал в живот. Убит.

Я не могу доверять Королю стужи.

Я не могу доверять жителям Серости.

Я могу доверять лишь себе самой – и больше никому.

На земле валяется лук, его хозяин испустил дух. Хватаю лук, выдергиваю засевшую в глазнице мертвеца стрелу. В горле встает ком. Сосредоточься. В руке изящный изгиб лука. В считаные мгновения на тетиву наложена стрела. Если это моя единственная защита, то быть по сему.

Королевская армия смещается, чтобы остановить хлынувших через новую дыру в Теми. Люди запинаются, падают, их топчут. И, наконец, я своими глазами вижу, что происходит с теми, кто попадает в Мертвые земли раньше срока.

Их тела изменяются. От кожи, будто туман, расползается мрак, а глаза полностью затягивает черным, словно набух и разросся зрачок. Кисти выламывает, из пальцев вытягиваются когти.

Темняк.

У меня леденеет кровь. Их кожу разъедает тьма. Из выгнувшейся спины торчат шипы, походка становится прыгучей. А челюсти – такими огромными, что могут вывихнуться и поглотить взрослого человека целиком.

Спину разрывает болью, и я кричу, рывком развернувшись, вслепую выпускаю стрелу. Она попадает наполовину обращенному прямо в глаз. Его голова запрокидывается. Боль так сильна, что мою руку сводит судорогой, лук выскальзывает из разжавшейся хватки.

Надо мной, словно темное сердце, пульсирует Темь.

Я бросаюсь вперед. Остановить наплыв людей в Мертвые земли. Остановить приумножение темня-ков. Краем глаза вижу, как король отбивается от трех сразу. Фаэтон вскидывается на дыбы, ударяет темняка в лоб копытом. Тот падает, и солдат успевает отсечь его голову от туловища.

До цели – меньше, чем рукой подать. Король стужи заверял, что моя кровь укрепит завесу на несколько лет. Прошло едва ли шесть недель. Почему-то ничего не вышло.

– Давай! – ревет Король стужи, и его голос, клянусь, срывается от страха. – Давай, сейчас!