Книга Северный ветер, страница 182 – Александрия Уорвик

Чувства сбиваются в горле плотным комом. Ощущаю в себе перемену. Как нечто мягкое обволакивает все жесткие углы, которые вытесала из меня жизнь.

– Спасибо, – шепчу я, поднимая на Борея взгляд. – Я буду ею дорожить до конца своих дней.

Он долго на меня смотрит, возможно, в нерешительности. Затем, преодолев расстояние между нами, втискивается в денник. Кобыла нюхает волосы короля, и он усмехается.

– Как назовешь? – интересуется Борей, прижимая большую ладонь к мускулистой шее лошади.

Кончик его мизинца застывает в волоске от моего. Не знаю почему, но я вся на этом зацикливаюсь.

– Илиана, – отвечаю я. – Так звали мою мать.

– Илиана, – Борей наблюдает, как моя ладонь оглаживает щеку лошади. – Ей подходит. Можешь выбрать любой денник, какой тебе по душе. И все это твое, – он указывает на снаряжение: седло, попону, уздечку, недоуздок. – Конюх о ней позаботится, если пожелаешь.

– Нет, не надо. Я сама буду за ней ухаживать.

Не то чтобы я не доверяла конюху – он отлично обращается с подопечными, – но в первое время наезднику важно укрепить связь с лошадью.

Раз Илиана уже оседлана, мне остается лишь вывести ее из конюшни. Фаэтон вскидывает голову, красуясь в присутствии дамы, и его призрачное дыхание вырывается из ноздрей завитками, что тут же рассеиваются. Солдаты собираются за воротами. Они мужественны и сосредоточенны, сдержанны и беспрекословно верны. Сам воздух вокруг нас будто замирает. И тут до меня доходит, что ждет нас в конце этого путешествия.

– Насколько все плохо? – спрашиваю я, когда Борей, вскочив в седло, направляет Фаэтона в мою сторону.

Король поднимает ладонь, дает капитану сигнал к отправлению. Паллад мельком встречается со мной взглядом. Я не позабыла нашу первую встречу на тренировочной площадке несколько месяцев назад, и он, вероятно, тоже. Пока он держится на расстоянии, у меня не будет причин вонзить ему в грудь еще одну стрелу. В любом случае урок он явно усвоил.

– По словам моих людей, новый разрыв за ночь расширился.

– Тогда мы его закроем, – говорю я.

Залатаем все эти дыры, не дадим людям просачиваться в Мертвые земли.

– Ни в коем случае. – Борей смотрит на меня, сидя верхом. – Слишком велик риск для твоей жизни.

На кратчайший миг я ощущаю, как от Борея исходит скрытый страх. За меня. А может, даже больше, если загляну глубже. Если не откажусь от этой мысли.

– Тебя это никогда не останавливало.

– Это было раньше.

Потянув поводья Илианы вправо, я направляюсь к воротам.

– Тогда какой мне смысл ехать?

– Ты мне скажи, – нотки веселья. – Сама вызвалась.

М-да, он прав.

– Это война, не так ли? А на войне всегда нужно что-то делать.

Полагаю, в лагере найдется масса занятий. Король согласно склоняет голову.

– И правда.

Борей и я бок о бок едем во главе войска – двух четких колонн, которые растягиваются почти на километр. Путь занимает весь день. По большей части я довольствуюсь тишиной, слушаю, как хохочут солдаты, подшучивая друг над другом – многие знакомы сотни лет, хотя даже не верится, – но иногда мы с Бореем о чем-нибудь болтаем, и мне даже не хочется выдрать на себе все волосы в это время.

Мы прибываем в лагерь к закату. Заснеженную поляну усеивают аккуратные ряды палаток, белое полотно туго натянуто, вбитое колышками в землю. Воздух звенит заточенной сталью, тяжелым топотом копыт. Солдаты тянут тележки с припасами по разбитой тропе, собирают хворост в лесу, копают отхожие места. Замечаю и слуг, как мужчин, так женщин. Смеха не слышно. Даже разговоров почти нет. Полузамерзшая земля напитывается напряжением, неуверенностью.