Книга Северный ветер, страница 115 – Александрия Уорвик

Мнемос прорезает камень черным как смоль полотном. Вокруг меня возвышаются огромные остроконечные арки, туннели, ведущие в глубокие недра. Зефир сказал следовать реке – так я и поступаю, освещая путь розеткой. Время от времени где-то за пределами видимости звенит, сорвавшись, капля воды, звук отражается слабым эхом. Чернота сдавливает слабенький розовый шар, пытаясь его погасить. Ускоряю шаг. Чем скорее я найду сад, тем скорее смогу отсюда выбраться.

Не знаю, сколько утекает времени, но замечаю, что мрак впереди сгущается. Еще шаг. И теперь мрак начинает рассеиваться. Теперь брезжит что-то серое… свет.

Он льется из отверстия в потолке пещеры на мириады растений, пробивающихся из плодородной почвы. Красные маки вспыхивают, как маленькие жадные язычки, голодные ротики с черной сердцевиной. Цветы покачиваются на мнимом ветерке. Здесь, как ни странно, теплее, словно власть Короля стужи не способна в полной мере просочиться в обитель Сна. Чем дальше в глубь пещеры, тем плотнее завеса, скрывающая растения от посторонних глаз.

Непревзойденный или даже единственный вор, который сумел бы добыть заветные цветы Сна, – это Зефир, с его текучестью и бесшумной поступью. Но сейчас эта задача выпала на мою долю.

Легкие шаги приводят меня к краю сада. Кроме алых маков, коих больше всего, здесь растет множество разных цветов и трав, вызывающих сон. Замечаю ромашку, лаванду. Присев на корточки, срываю горсть маков, сую их в карман.

Воздух будто сгущается, давит на меня, с любопытством изучая незваную гостью. Навострив уши, застываю – тишина вдруг кажется много более живой, и из темноты, сотрясая стены, рокочет голос:

– Кто смеет рвать цветы в Саду забытья?

Розетка гаснет, как умирающая звезда. По стенам прокатывается дрожь, она все ближе и ближе, будто шаги, и я встряхиваю шар. Ничего не происходит. Свет не возрождается.

Перед глазами наливается чернота. Не вижу даже руки, которую держу прямо перед лицом. И чем дольше я лишена света, тем сильнее паника, что вот-вот выйдет из-под контроля. Что случилось с Зефиром? Как мне пробираться по здешним туннелям во мраке?

Снова яростно встряхиваю шар.

– Свети, – шепчу я. – Прошу.

Тот упрямо остается темным.

Руки дрожат. Крепче сжимаю шар, будто он мой якорь. Если свет не загорится, тогда я найду иной выход отсюда. Пусть лишенная зрения, я все еще могу положиться на слух, обоняние, осязание.

Сон снова заговаривает, и голос его подобен сущности самого мира, до тьмы, до начала времен:

– Почему ты касаешься того, что тебе не принадлежит?

Кажется, будто Сон приближается сзади. Темнота сбивает с толку и без звуков. Я могу ошибаться. Вдруг за садом есть другие проходы, туннели.

Но я не собираюсь ждать и выяснять. Пошатываясь, шагаю к стене – подальше от реки. От Мнемоса, капля воды которого несет забвение. Держась ладонью за стену пещеры, с рекой по левую руку, я возвращаюсь той же дорогой.

Продвигаюсь я медленно. С чернотой перед глазами мне приходится поднимать ноги выше обычного, чтобы не запнуться о трещины в полу. А еще накатывает сонливость, мысли тонут в этой темной утробе. Зефир, напоминаю я себе. Я должна найти Зефира.

По мере того как я удаляюсь от сада, мрак постепенно рассеивается. Розетка мерцает искрой. Переставляю ноги быстрее. Из шара вскоре разливается свечение, заставляя черноту отступить. Мнемос шумно несет свои воды слева, ведет меня обратно ко входу в пещеру. Гладкие арки и залы – лишь мимолетные очертания и изгибы в розовом сиянии.