Книга Игры, в которые играют боги, страница 75 – Эбигейл Оуэн

Это заставляет богиню рассматривать меня, наклонив голову, и я пытаюсь не ерзать под ее откровенным, испытующим взглядом.

– Молодец, маленькая смертная. Большинство из твоего рода воспользовались бы передышкой и не оглядывались назад.

Наверное, да. И, может, я дура, что отказываюсь.

Афродита машет рукой на тропинку:

– Если пойдешь туда, через квартал развлечений на той стороне, то найдешь храмы, куда мы ходим слушать молитвы. Может, тебе захочется почтить там твою павшую соперницу.

«Мою павшую соперницу». Как будто эта богиня тут ни при чем. Но, как и говорил Аид, мы для них бабочки, а Афродита сейчас проявляет доброту. Видимо, божества сложны, как и смертные.

– Но будь осторожна. – Она бросает взгляд на мои руки. – Надеюсь, ты действительно умеешь пользоваться своим оружием.

Другими словами, следить за тылами. Понятно.

– А ты и правда славная. – Слова выскакивают сами собой, и я мямлю: – Прости.

Афродита смеется:

– Не говори остальным. – Она закатывает глаза. – И так сложно добиться, чтобы тебя воспринимали всерьез, когда любовь противостоит силам вроде бурь, войн, знания и смерти.

– А мне кажется, что любовь может успокаивать бурю, заканчивать войны, делать глупцов из умных людей и наводить мосты между жизнью и смертью. Разве это не делает ее самой могущественной?

Афродита смотрит на меня с чем-то вроде… признательности. И излучает тепло так, что мне хочется подвинуться поближе, чтобы еще немного понежиться в этом сиянии.

– За это, Лайра Керес, я поделюсь с тобой секретом.

Я только моргаю.

– На самом деле двумя, потому что я поняла, что ты мне нравишься. – Она улыбается – не так, чтобы дух захватило, но самокритично, как будто не может поверить, что это признала. – Первый: мой Подвиг будет посвящен тому, кого ты любишь больше всех на свете.

О. Мои плечи резко опускаются, а разум наводняет страх, которого я в себе даже не осознавала. Я не люблю никого. Конечно, есть Бун, но я не уверена, что влюбленность – или восхищение, если уж на то пошло, – считается за любовь. А больше никого нет. Не особо. Это ни Феликс, ни мои родители. Я давно поняла, что будет глупо вообще впускать кого-нибудь в сердце. Билет в один несчастливый конец, учитывая мое проклятье.

Я отметаю воспоминание об объятьях Аида. Это тоже не любовь.

А что, если у меня никого нет? Ох, боги благие. Я приду на Подвиг Афродиты, и весь бессмертный мир будет смотреть. Аид будет смотреть. Если у меня никого нет, слова «унижение» будет для этого мало.

Афродита умудряется улыбаться утешительно и довольно одновременно при взгляде на ужас, который явно сейчас отражается у меня на лице. Богиня неловко похлопывает меня по плечу, потом откашливается и продолжает:

– Второй секрет – скорее… предупреждение.

Я жду.

– Аид – один из моих любимчиков, – признается Афродита. Легкий ветерок подымает пряди, выбившиеся из узла, художественно развевая их вокруг лица. – Но в этом Тигле у него есть тайная заинтересованность. Я ее еще не разгадала, но я его знаю. Он ничего не делает без конкретной причины.

«Я верил, что тебе хватит сил выжить в Тигле. Есть и другие причины, но я правда так подумал», – слова Аида гремят у меня в голове.

Другие причины.

– Ты предупреждаешь меня ему не доверять? – спрашиваю я.

– Я предупреждаю, что с моим братом все не то, чем кажется. – Афродита пожимает плечами, как будто это пустяк, но ее взгляд не отрывается от моего. – И когда он чего-то хочет, он может быть самым беспощадным из всех нас.