Книга Королева праха и боли, страница 43 – Лив Зандер

– Разве не доказывала она много раз свою честность? – пробормотал я. – Разве не выглядела убежденной в собственной лжи?

Ада не глупа, но она всегда была презираемой женщиной, больше всего на свете мечтавшей о ребенке. Смертная оболочка в сочетании с желаниями души способна творить удивительные вещи – даже вырывать пищу из желудка. Что, если она действительно считала, что носит ребенка?

Взгляд Орли, теребящей выцветшую ленту на своем платье, уткнулся в землю:

– Внешность человеческая обманчива. Твои ж слова.

Дыхание мое сбилось.

– И верно.

Я что, снова одурачен обманщицей?

Я смотрел на сгорбленную спину жены и видел, как она проводит ладонью по своему животу – круг, другой. Почему она так делает? От горя? Ложного, да, но оттого не менее болезненного.

Неужто я был к ней несправедлив?

Грудь моя сжалась. Как странно, что она смогла подавить потребность дышать – но не желание ласкать то, чего нет. Ох, она так сильно этого хотела.

Как и я.

Да, ничего я не хотел так, как женщину и ребенка… Много детей. Семью. Желание это возросло спустя несколько веков наблюдений за их восхитительной невинностью, чистой, нетронутой еще порочностью смертных.

А теперь ничего этого у меня никогда не будет.

И в ответе за это – глупость смертных за Эфенскими вратами. Ох, поглядите, что они сделали с моей Адой. Ее тело такое холодное, а сердце так страшно молчит, лишившись своего неровного ритма.

Поглядите, что они сделали с нами.

Злые, подлые, своевольные смертные.

– Я поеду за Эфенские врата и соберу армию. – Воздам должное тем, кто осмелился прикоснуться к моей жене, а потом тем, кто осмелился прикоснуться ко мне. – Ха, смерть снова будет гулять по их краю, пока сама земля не затрясется от страха.

Орли переступила с ноги на ногу, с еще большим рвением разглаживая свою выцветшую ленту.

– А ты подправишь трупы в троне, прежде чем уедешь? Их вечные стенания действуют на мои бедные нервы.

Я растерялся:

– Как так? Они десятилетиями вели себя благословенно тихо.

Старуха всплеснула руками:

– Ах, ты ж еще не видал их опосля того, как проснулся, а ведь наша девка прорезала им рты.

Прорезала им рты.

Их лживые рты.

Руки под кожей начали зудеть, в нос ударил запах пепла; захотелось расчесывать себя до крови, сдирая эту вонь. Моя жена вновь осмелилась на очередной проступок. Зачем?

– Она говорила с ними?

– Аха, я видела, как она сидит на троне и перешептывается с ними, тихохонько, как лесная мышь в корзине с кукурузой. – Орли пожала плечами. – Не знаю уж, че там у них. Можа, секреты, можа, какая ложь. Как знать?

Ложь.

Все мышцы моего лица инстинктивно напряглись. Я насторожился. Эта реакция выковывалась среди нескончаемых языков пламени и закалилась в холоде разбитого сердца. Неужели женскому непостоянству нет конца? И нет конца интригам моей жены?

– Аха, девка говорила, ты стал хуже прежнего, – продолжила Орли. – Ох… Какое отвращение стыло в ее глазах, когда она говорила о хозяине. Прям ненависть.

Ненависть.

Новые подозрения воспламенили мою кровь:

– Когда предатели сходятся, перешептываясь, пользуясь тем, что хозяин спит, это не сулит ничего хорошего.

– Я те говорила… – протянула Орли. – С самого начала я говорила те, что энта штучка себе на уме.

И что она сбежит от меня.

Она что, снова планирует побег?

Ногти мои впились в ладони. М-м-м, мертвые вообще-то мало заинтересованы в побеге от меня, ибо я их хозяин, но моя жена даже в смерти оказалась самой упрямой.