Книга Королева праха и боли, страница 113 – Лив Зандер

Опустив глаза, я увидела нож, торчащий чуть выше моей талии. Нож, который мужчина вонзил в меня другой рукой. Ничего серьезного. Немного крови, но куда больше меня расстроила чертова дыра в платье. Сотворить этот наряд было не таким уж и легким делом.

– Дурак. – Я выдернула из своего тела нож, развернула его и воткнула в брюхо обидчика. – Испортил платье, а ради чего? Хотел причинить боль? Заставить меня страдать? Что ж, смертный, тогда тебе следовало бить вот так. – Я рванула клинок вверх, рассекая грудную клетку человека, и отступила от рухнувшего на пол тела. – Какая трата моего времени.

Я праздно стояла, считая минуты вечности, пока человек истекал кровью. Остальные ждали, аккуратно связанные одной костяной цепью, хныча, умоляя, сожалея о своей…

Ага, сдох наконец.

– Теперь вставай. – Я смотрела, как мужчина поднимается, как потрясенно разглядывает себя – как они всегда делают. Дальше он должен был закричать, так что я предусмотрительно запечатала ему рот кожаной заплатой. – Бери цепь и веди своих приятелей наружу. Поторопись. Вопреки слухам, в моем распоряжении вовсе не все время мира.

Я развернулась и спустилась в зал. В таверне было тихо, как в могиле, только шаркали за моей спиной ноги пятерых заговорщиков да брякала, волочась по земле, костяная цепь.

– За мной, – бросила я и пошла вперед, через пустую рыночную площадь, прочь из этой деревушки, к рощице стройных деревьев у зеленого луга, усеянного оранжевыми тюльпанами. – Ни к чему засорять это милое место вашими кишками. Ну, тут, пожалуй, сойдет. А теперь – на колени перед своей королевой.

Протестующе мыча, мертвец тем не менее подсек ноги своим четырем дружкам, обнажил по моему безмолвному повелению нож и приставил его к горлу первого священника. Кожаные плети уже скользили среди высокой травы. Сезон сенокоса. Мой любимый.

– Как же я устала от таких, как вы. – А больше всего – от святош, поклоняющихся Хелфе. До сих пор. – Знаете, если бы вы молились мне, возможно, моя добрая половина могла бы заколебаться. Спросите моего мужа. Он говорит, я слишком…

– Ада! Иди скорее! Иди посмотри! – донесся до меня напряженный от возбуждения голос Еноша. – Ада!

– Что еще? – проворчала я, оборачиваясь. А эти дураки на коленях пускай подождут немного, ну, намочат еще разок-другой штаны.

Я спустилась с холма, раскинув руки, наслаждаясь тем, как стебельки тимофеевки гладят мои ладони. Неподалеку, на плетеной волосяной подстилке, сидел Енош. Весенний ветер взъерошил его волосы, немного отливающие синевой под яркими лучами щедрого солнца.

Амелия была рядом.

В венке из красного клевера, который, должно быть, сплел и водрузил на ее чернокудрую головку отец, голубоглазая малышка стояла на четвереньках, осторожно раскачиваясь взад и вперед. Ну что, получится у нее на этот раз?

Я остановилась в нескольких шагах от них, с восторженным вниманием и возбужденным трепетом в груди наблюдая за нашей милой дочуркой. За тем, как она робко поднимает одну ручку, как тянется вперед, как подкашиваются ее пухленькие ножки. Как она с пронзительным визгом переносит равновесие вперед. Ну, почти, почти!

Но тут ее вторая ручка подогнулась, и девочка быстро шлепнулась на попку, сразу, без предупреждающих криков, перейдя к бурным слезам разочарования. Актриса. Ну вся в отца…