Онлайн книга «Король плоти и костей»
|
Мужчина, стоявший рядом с ней, схватил ее за волосы и с силой рванул, разворачивая к себе; женщина пошатнулась, но дочь так и не выпустила. – Как ты смеешь предлагать себя на глазах у всех! – Она же это делает! – Женщина ткнула в меня пальцем; голос ее звенел от горя и ярости. – Он может драть меня как угодно, драть во все дыры… Хлоп. Муж отвесил жене такую пощечину, что женщина со стоном упала на колени. – Закрой рот, пока я не избил тебя до полусмерти. Шлюха! Крик сам собой вырвался из моего горла: – Енош, прошу… – Замолчи, – прорычал он, потом повернулся, и его резкий голос расколол ночь: – Это мое последнее предупреждение. Уходите, пока я не велел трупам разъять землю, чтобы та поглотила вас. Я задрожала от его рева. Нет, это задрожала земля. Она качнулась под нами, так что некоторые люди потеряли равновесие, деревянные колеса тачек завибрировали, а одна и вовсе развалилась, вывалив в грязь два помятых тела. Закричала женщина. – Енош, земля трясется… – Крики селян заглушили мои слова. – Ч-что происходит? О мой бог, о мой… Это… ты делаешь? Трупы задергались. Затуманенные смертью глаза открылись. Трупы встали на ноги. Все, кроме девочки. Покоящаяся в любящих объятиях Анна обвила ручонками шею матери и крепко сжала. Она душила женщину, яростно щелкая челюстями. Маленькие зубки впились в плоть, разрывая кожу и мясо. Женщина взвыла, но не отпустила девочку, лишь еще крепче прижала ее к себе, поднялась, покачиваясь, и побежала. Все это было слишком ужасно. Слишком больно. Я не могла дышать. – Прекрати! – взвизгнула я и зажала ладонью рот, глядя, как мертвые преследуют живых. В моем голосе, наверное, должен был звучать гнев, но он сорвался, превратившись в беспомощный вой. – Она всего лишь маленькая девочка… Енош обнял меня крепче. – Молчи! Лошадь понеслась галопом, оставляя позади городок за городком; меня растрясло, все мышцы в теле горели, как и наполненные слезами глаза. Ветер был к нам безжалостен. Не знаю, сколько это продолжалось, но глухой стук копыт по грунтовой дороге сменился звоном брусчатки, а вдалеке показались огни: свет, льющийся из окон. Скрючившись, я зарылась лицом в рубаху Еноша, пропитав ее слезами. Был уже поздний вечер, и селяне почти не обращали на нас внимания. До тех пор, пока кто-то не заметил белые глаза лошади – и слух предвестником бури стремительно разнесся по деревне. На улицу высыпали жители – кто в ночных колпаках, кто с сонными детьми, цепляющимися за материнские юбки. И все пялились на нашего мертвого скакуна. Миновав пышущую жаром, но тихую кузню, Енош спешился возле таверны. – Я чувствую, как напряжены твои мышцы и как ворочается в твоем животе тошнота. – Он снял меня со спины лошади и сразу поставил на скрюченные, изуродованные ноги. – Рискнешь бежать, смертная, и я велю самым дряхлым трупам, которых хранит земля, притащить тебя обратно. «Тошнота» – слишком слабое слово, чтобы описать всю ту мерзость, которую мне хотелось выплеснуть на него. После месяца, проведенного на Бледном дворе, я почти забыла о страданиях внешнего мира. Об отцах, например, скармливающих своих мертвых детей волкам только для того, чтобы трупы не бродили в ночи… Я толкнула его в грудь: – Прямо сейчас я бы ползком поползла по дерьму на этих улицах, чтобы убраться подальше от тебя! |